идзе не спутал,
строго  разделил  кувшины:  круглые  наполнял  искристым желтым,  длинные  -
розовым,  плоские -  красным,  узорчатые -  белым,  кувшины с  вычеканенными
изречениями Руставели - бархатным черным, и еще много вин различных оттенков
наполнили пиршественные сосуды...
     Как  ошпаренный  носился  по  Носте  дед  Димитрия,  намечая  дома  для
приглашенных тбилисцев.  Он  после представления подарка будто помолодел,  -
еще бы,  ностевцы втихомолку не  перестают восхищаться его удачей...  Дня за
два  до  празднования приехал Вардан Мудрый с  Нуцей,  так  пожелал Моурави.
Купца поместили у  Ростома,  в  лучшем доме,  украшенном коврами и арабскими
столиками.  Прибыли уста-баши разных цехов. Чеканщика Ясе дед Димитрия увлек
в  свой  дом.  Пляски под  мерные удары  дапи,  песни под  раскаты пандури и
заливистый смех наполнили Носте, утопающее в буйном весеннем цвету.
     После утренней еды, на которой особо приглашенная Нуца сидела, несмотря
на теплынь,  в  парчовом платье,  а не чувствующий себя от гордости Вардан в
атласном архалуке, Саакадзе предложил купцу осмотреть сад.
     Шагая  по  дорожке,  посыпанной  свежим  голубоватым  песком,  Саакадзе
объяснял Вардану сорта цветущих персиковых деревцев,  сползающих по  склону.
Лишь когда они подошли к глухой стене, обвитой плющом, Саакадзе опустился на
удобную скамью и,  движением руки  пригласив Вардана сесть  рядом,  попросил
рассказать о торговых делах.
     Казалось,  Вардан только и ждал этого,  -  хлынули жалобы,  возмущения,
угрозы.
     - Страшно подумать,  господин!  Совсем кахетинские купцы с  ума  сошли,
будто башка на  плечах -  лишний товар.  Все время,  как ты приказал,  общие
караваны водили,  а сейчас взбесились:  "Одни управимся", "Кто к царю ближе,
тот и главенствовать должен", и еще много глупых слов напрасно тратили, хотя
и  купцы...  Только  знаем,  кроме  пустой  гордости,  в  кисетах ничего  не
спрятано:  шелк,  какой был  у  них,  царю отдали -  обеднел царь Теймураз в
гостях у турок.  Других изделий едва для Кахети хватает.  На хитрость пошли,
от  дна  до  крышки  тбилисский майдан закупают,  затем  в  другие княжества
верблюдов гонят,  без  нас  богатеют и  гордость показывают.  Запретить тоже
нельзя -  лавка купца открыта, продавать его воля. Я на оптовые закупки цены
поднял,  не  помогает.  С  женами  кахетинцы ездят,  будто  приданое дочерям
закупать.  Мои  люди  сами у  лисиц хитрость заняли,  сразу мошенниц узнают,
говорят  им:  "Бархат  кончился,  раскупили парчу,  нет  персидских шалей  и
тонкого сукна нет!.."  И,  как  назло,  тут  какая-нибудь картлийская курица
вынырнет из мрака дверей: "Вай ме, Вардан! А ты еще вчера посоветовал прийти
пораньше,   цвет  выбрать,   что  буду  делать?  На  пасху  без  новой  кабы
оставили..."  Кахетинцы смеются  и  без  всякой  совести торопятся к  другим
купцам.  Там  тоже так,  по  моему совету прячут товар:  сами хотим караваны
грузить. А какой-нибудь картлийский петух снова дело портит: "И-а, Пануш! Не
ты  ли обещал приготовить лучшую тавризскую шаль для моей матери?  Так слово
держишь?!"  Кахетинцы смеются и  без всякой совести спешат к  другим купцам.
Подтачивают,  как черви,  правила торговли!  Пожар,  Моурави! Если кахетинцы
растащат товар  до  последней шерстинки,  а  сами  будут радовать тбилисский
майдан  лишь  заносчивостью,  оборот  прекратится.  Майдан не  лес,  нельзя,
подобно  разбойникам,  все  растаскивать,  а  самим  даже  рыбий  пузырь  не
привозить...  Разве  только  продать важно?  Так  мелкие душою  купцы  могут
думать.  Важно  торговлю расширять,  важно,  чтобы майдан как  расплавленное
золото  бурлил.   А  кахетинцы  что  делают?  Губят  торговлю,  уподобляются
хищникам...  И амкары из Кахети не лучше поступают,  будто не покупают у нас
изделия, а грабят...
     - Тут,  дорогой Вардан,  не  только  в  торговле дело.  Кахетинцы хотят
свести  тбилисский  майдан  по  изменчивой лестнице  на  вторую  ступень,  а
телавский майдан поднять за наш счет на первую. В Телави царь живет.
     - И  пусть  сто  лет  живет!..  Почему разрушает с  таким  трудом тобою
воздвигнутое?.. Эх, Моурави, Моурави, зачем...
     - А вы сами разве перестали водить в грузинские княжества караваны?
     - Почему перестали?  Водим, Моурави... Товара не хватает. Надо посылать
в Азербайджан,  в Турцию, в другие земли, а как пошлешь? Мы не кахетинцы, не
пристало нам  пустых  верблюдов гонять,  смеяться чужеземные майданы  будут.
Пока я мелик, не допущу позора. Вот, Моурави...
     Молчание длилось долго.  Саакадзе обдумывал слышанное.  Беда  назревала
давно,  и  Ростом предупреждал:  "Не гладко на  майдане".  Но невеселые дела
царства совсем оторвали его от  торговых дел.  Поэтому и  пригласил мелика и
уста-башей  амкарств,  чтобы  точно узнать состояние майдана...  Нельзя было
допускать такое... Нельзя? А восстановление рогаток можно было? А...
     - Вот, Моурави, - печально повторил Вардан, - Гурген - помнишь, мой сын
- недавно из Самегрело вернулся,  караван туда с дешевой одеждой водил;  там
все голые...  И отдельно -  для одетых - трех верблюдов, нагруженных дорогой
тканью,  во  двор Левана Дадиани привел.  Товар княгини раскупили,  еще шелк
заказали.  Сам  светлейший хорошо принял купца из  Картли,  угощ