ил нас в покое...
     - А тебе чем мешает Саакадзе?  Он свое дело знает!  Э,  э...  пусть три
кахетинских Хосро пожалуют -  все  равно сбросит с  коней.  Сатана помог или
азнауры сами  осатанели,  только хорошо у  Жинвальского моста  красноголовых
угостили!
     - Ты плохо знаешь. Наш светлый царь Симон победит даже дэви...
     - А ты хорошо шутишь!  -  гуриец громко рассмеялся.  -  Победила лисица
орла... хо... хо!.. только сама на ужин волку угодила!.. Если бы картлийцы в
голове  вместо  самана  ум  держали...  Саакадзе  одной  рукой  раздавил  бы
метехского дэви...
     - Опасный разговор, гуриец, ведешь... Может, подослан?
     - Кем подослан? Твоим князем Андукапаром? Чтоб ему шакал язык отгрыз...
руки тоже, все равно магометанин... Повелел он мне тонкий башлык привезти...
щупал,  щупал... "Нет, очень красный". Вынул я из тюка другой. Щупал, щупал:
"Нет,  очень желтый".  Вынул белый.  Крик  поднял,  даже княгиня,  жена его,
прибежала:  "Ты что, гурийский паук, смеешься? Или не знаешь, что белый цвет
у  магометан траур?!"  Три дня заставил в  Метехи верблюдов гнать,  а  купил
кувшин, кошкин смех собирать. Хорошо, лорийский гонец шаль турецкую для жены
своей купил, немного облегчил верблюжий горб...
     - Напрасно черный башлык не привез,  наверно такой нужен...  Если есть,
давай, двенадцать штук куплю, только если тонкие...
     - Тонкие, как лепесток розы, - оживился гуриец. - Сейчас принести?
     - Можно сейчас... По-твоему, богатый лорийский гонец?
     - Наверно,  богатый...  Хотел  угостить меня  вином  в  духане "Золотой
верблюд", только чубукчи князя Шадимана из Метехи не выпустил...
     - Не выпустил? Почему? Пленник?
     - Хуже, - думаю, тайный гонец: боятся, чтоб вино язык не развязало...
     - Жаль, иначе мы с тобой хорошее дело сделали бы.
     - Какое дело?
     - Парча  у  меня  спрятана...  Лоре  богатый  город,  может,  купил  бы
лориец...  Недорого отдал бы... монеты нужны, и тебе за сватовство магарыч -
пятую часть монет отдал бы...
     - Такое обдумать можно,  -  быстро проговорил гуриец, облизывая губы, -
понесу образчик...
     - Не подходит,  увидят в Метехи, велят целиком принести. Нам невыгодно,
Метехи половину платит...  Лучше возьми цаги, будто Арчилу, царскому конюху,
принес...  гонца поможет найти...  Скажи,  хороший чепрак под  седло имеешь,
потом потихоньку лорийцу шепни о парче...  не откажется,  ибо разбогатеть на
этом может... Не говорил, когда выехать собирается?
     - Э-го...  хвастливо заверял, что давно домой хочет, только Хосро-мирза
держит,  дело  к  владетелю Лоре  есть.  Думаю,  скоро  выедет,  велел  коня
подковать.  -  Это громко крикнул, а когда чубукчи отошел, шепнул: - Видишь,
какой я большой человек.  Сегодня князь Шадиман сказал: "Заедешь к Саакадзе,
передашь  княгине  Хорешани послание..."  Сначала  я  испугался,  но  князь,
смеясь, сказал: "Не бойся, "барса" нет дома, он рыскает за добычей..."
     - Это мне неинтересно,  гуриец,  наше дело с тобой -  торговать. Устрой
такое... Оба заработаем...
     - Пусть мне мышь в шаровары залезет, если не устрою! Башлыки тоже скоро
принесу.

     За вечерней едой Вардан сказал сыну:
     - Когда за парчой лориец придет,  посоветуй ему кальян Георгию Саакадзе
преподнести.
     - Какой кальян, отец?
     - Вот  этот,  фаянсовый;  завтра  в  лавку  возьмешь,  на  видном месте
поставь...  Скажи,  очень  он  понравился Саакадзе,  уже  сторговал,  только
Хосро-мирзы испугался,  ускакал...  Скажи:  если к Саакадзе в замок едет, то
хорошо его жену задобрить, наверно, за кальян хороший подарок даст.
     Гурген внимательно слушал отца.
     - По твоему желанию, отец, поступлю... Только напрасно мало торговался,
переплатил за башлыки.
     - Запомни, Гурген: иногда убыток приносит больше пользы, чем прибыль...
     Когда все в доме уснули,  Вардан,  вооружившись гусиным пером, красными
чернилами и вощеной бумагой,  уселся за писание.  Перед ним стоял кальян.  В
темном фаянсе загадочно отражались неверные огоньки мерцающей свечи...


ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

     Это  было недели три  назад.  Несколько крестьян-месхов собирали смолу,
обильно источаемую огромными соснами.  Внезапно молодой месх выронил из  рук
широкогорлый кувшин с  душистой смолой и оторопело уставился на серо-голубую
полосу дыма,  вьющуюся над самыми верхушками деревьев. Он подтолкнул соседа,
подняли головы и остальные.  Не то,  чтобы их удивил дым,  его они видели на
своем веку немало.  Но почему цвет другой?  Видно, ароматные травы бросают в
очаг ожившего замка.  Бог всем одинаково дал камень,  воду, дерево и воздух.
Но почему одни превращают камень в красивый замок,  воду - в нежный напиток,
дерево -  в удобное ложе и даже воздух - в прозрачное благоухание, а другие,
кроме едкого дыма своего очага, ничем не наслаждаются?
     Почему?  Старый месх с лицом,  испещренным морщинами, пальцами подбирая
смолу,  приставшую к боку кувшина,  тихо проговорил, будто опасался нарушить
таинственный полумрак,  царивший возле  укрытого орешником родника:  "Сатана
иногда правду гово