в  твоих  личных покоях привидения
водятся... Хорошо еще, что в образе красивых княгинь.
     - До твоего слуха, мой остроумный царевич, дошла правда, поэтому никому
не советую входить туда без моего приглашения,  нет страшнее привидений, чем
в образе прекрасных княгинь.
     - Если о  покоях все,  то поговорим о  более важном,  хотя бы о войне с
шайтаном, Георгием Саакадзе, сыном собаки, - счел нужным вступить в разговор
Исмаил-хан, окинув всех надменным взглядом.
     - Да  будет  тебе  известно,   торопливый  хан,   -  не  скрыл  гримасу
неудовольствия Хосро,  -  в присутствии царя придворные,  даже приближенные,
ждут, когда пожелает заговорить о важных делах сам царь.
     Исмаил-хан в бешенстве так прикусил губу,  что показалась кровь.  Симон
беспомощно заморгал,  бросив умоляющий взор  на  смелого царевича.  Сам  он,
царь,  в течение многих лет так привык к подчинению Исмаил-хану,  что боялся
возле него даже кашлянуть.  А Шадиман, покручивая благоухающие амброй усы, с
нарастающим удовольствием разглядывал слегка  скуластое  и  слишком  упрямое
лицо царевича Багратида.
     Молчание длилось  довольно долго.  Исмаил-хан  выражал протест усердной
чисткой бирюзы на перстне.  Хосро-мирза,  полуприкрыв хитрые глаза,  подавал
хану  совет  не  лишать бирюзу приятного оттенка.  Наконец Симон понял,  что
должен, как царь, начать военный разговор.
     - Исмаил-хан, самый замечательный воин, - и, заметив ироническую улыбку
царевича,  -  и Хосро-мирза,  самый замечательный воин,  надо начать войну с
Георгием Саакадзе, сыном собаки.
     - Война,  мой царь,  с Георгием Саакадзе давно началась,  - голос Хосро
зазвенел,  как плитки серебра,  упавшие на мрамор,  -  горжусь,  что аллах в
своих  милостях  не  обошел  меня  счастьем сражаться с  Непобедимым.  Такой
противник возвеличивает пехлевана и веселит его руку, а с сыном собаки пусть
сражается Исмаил-хан, для этого не нужна особенно острая шашка.
     - Шах-ин-шах послал меня не для войны, - вскипел Исмаил-хан, - а...
     - Для  беседы?..  Не  скрывая,  отвечу:  для разговора о  делах царства
необходим особо отточенный язык,  -  одним свирепым взглядом не сразишь даже
муху!..  Шах-ин-шах  повелел мне  освободить тебя от  обязанностей советника
царя Симона и  направить с  крепостными сарбазами на  поле боя,  дабы ты мог
расправить залежавшиеся плечи,  а твои сарбазы -  застоявшиеся ноги. Главным
везиром при  царе  Симоне  Втором  грозный "лев  Ирана"  повелел быть  князю
Шадиману Бараташвили.  Ему  же  поручается подобрать свиту  царя  из  верных
"солнцу Ирана" князей. Велик шах Аббас!
     - Клянусь  Неджефом!  -  прохрипел  оскорбленный Исмаил-хан,  мечтавший
стать везиром в Метехи. - И я немало услуг оказал царю Симону!
     - Э, дорогой хан, что стоит услуга, которая уже оказана?
     - Князь Шадиман прав,  - засмеялся Хосро. - Сейчас тебе предстоит, хан,
оказать услугу Ирану. Ты отправишься с сарбазами в Носте.
     - Бисмиллах!  Не попал ли в мои уши кусок пустыни? Почему меня на самый
опасный край?
     - Ты считаешь, хан, конуру сына собаки опасной?
     - Дозволь мне, светлый царь, выразить свои скудные мысли.
     - Говори!  Князь  Шадиман всегда  полезное советовал.  -  Симон  как-то
преобразился.  Ведь избавление от Исмаила равно счастью вырваться из объятий
назойливой старухи.  Из  ничего вырастет волшебный цветок надежды!  Опять  с
веселым,  изысканным Шадиманом.  -  Говори,  говори, князь, и знай: я слушаю
тебя, как... как... отца.
     - Мой  Симон,  не  вспоминай  царя  Баграта,  -  просительно проговорил
Хосро-мирза.  -  Он хоть не в Метехи почувствовал вкус ножа или яда, но тоже
случайно  в  лесу  споткнулся  об  услужливый  пень,  названный  застенчивым
летописцем "камнем". Нам же сейчас нужна живая память о прекрасной Гульшари.
Твоя сестра, моя родственница, слава аллаху, еще жива!
     "Необходимо направить мысли  царевича на  путь  войны,  иначе  он  весь
Метехский замок вывернет наизнанку,  -  подумал Шадиман.  - Багратиды все из
одного  бархата выкроены,  но  сшиты  разными нитками.  Этот  бесспорно сшит
змеиными жалами".
     - Так вот,  мой светлый царь,  мой царевич,  не советую я идти в Носте.
Однажды я  допустил такую ошибку,  и  Иран получил злейшего врага,  а  князь
Картли -  достойное наказание.  Должен с  болью в  сердце признаться:  Носте
ничем  не  напоминает конуру.  Это  мощное логово железнокогтистого "барса".
Дразнить его сейчас не время,  и так предстоит кровавая борьба. И еще: такой
дальновидный полководец, наверно, ждет нас и уже приготовил угощение. И еще:
в  Носте тайные ходы  в  четыре стороны Картли,  и  даже  если удастся взять
замок,  -  кроме каменных плит,  ничего не  обнаружим.  Для  этого не  стоит
жертвовать двумя-тремя  тысячами.  Не  лучше  ли  направиться Исмаил-хану  в
помощь Иса-хану?
     - В Кахети? Нет, там опытный Иса-хан... может остаться недовольным.
     - Лишняя сила не  помешает,  мой царевич.  Раньше остального необходимо
покончить с Теймуразом. Надоел.
     - Я  так же подумал.  Исмаил-хан,  повелеваю:  сегодня же в  Кахети!  -
полный радости от возможности избавиться от хана и гордясь властью,  повысил
голос Симон. - Немедля в Кахети!
     - Слава аллаху,  я  еще не  ящерица,  чтобы карабкаться на стену.  Семь
ворот закрыты.  Сколько ни искали начальников ворот,  все до одного сгинули.
Не иначе, как шайтан их на ужин утащил.
     - Шайтан - сомневаюсь, но Саакадзе - возможно.
     - Наглецы бежали? Кто позволил?
     - Заверяю,  не  я,  мой царь...  В  таких случаях верные люди открывают
ворота,  бесшумно выскальзывают и,  закрыв их с наружной стороны, исчезают с
ключами. Я амкаров по железному делу искал - тоже исчезли.
     - Выходит,  мы заперты?  Раньше в  малой крепости,  теперь в большой...
Опять в плену у Саакадзе? Тоже надоело.
     - Не  беспокойся,  мой  царь,  я  нашел  среди сарбазов мастера,  велел
переделать все замки.  И потом ты забыл про мою подземную дорогу,  но