Или устал? А
может,  кувшин,  правда,  треснул и  за  годы утекло драгоценное вино?  Нет!
Шадиманы даже судьбе не  сдаются!  Все  снова,  все должно быть,  как веками
установлено... Решено, буду царствовать я, а не Симон...
     Чубукчи осторожно приоткрыл дверь и  напомнил,  что  князю пора ехать к
католикосу... уже утро.
     Шадиман  нахмурился:   "Предстоит  тяжелая  беседа...  Старик  Газнели,
несмотря  на  уговоры,  наотрез  отказался остаться  в  замке  и  переехал в
пустующий дом Саакадзе.  Очень удачно вышло,  -  вежливости ради уговаривал.
Золотой  жезл  начальника Метехи  примет  Андукапар.  Гульшари снова  начнет
нанизывать,  как четки, интригу на интригу. Горный воздух таким прелестницам
голову не освежает.  Пока из предосторожности скрою, что шах Аббас милостиво
согласился  выдать  за  Симона  одну  из  племянниц  своих,   кажется,  дочь
Иса-хана... Плохо! Подобно старику, помню сейчас о мелочах".

     В  палатах  католикоса  горели  траурные  свечи.  Угрюмые  лики  святых
подчеркивали безрадостное состояние, пастырей. Застигнутые врасплох епископы
не  знали,  как держаться,  Тбилиси пока цел.  Лишь кое-где грабят сарбазы и
волокут к себе женщин, но главное - не жгут дома, не разоряют храмы.
     Первосвятитель   продолжал   неподвижно   сидеть,   как   изваяние,   в
белокаменном кресле.  Суровая встреча ничуть не смутила Шадимана. Сейчас он,
владетель Сабаратиано,  а  не  католикос,  владеет  силой.  Но  когда  уйдут
иранские войска, церковь снова обретет власть, об этом следует помнить.
     Шадиман  торопится использовать выгодное положение.  Он  долго  убеждал
католикоса, придавая голосу то мягкость шелка, то жесткость кожи, перейти на
сторону  царя  Симона  богоравного.  Но  католикос смотрел  поверх  Шадимана
невидящими глазами и упорно отказывался:
     - Царь Картли Теймураз венчался в Мцхета.
     - Незаконно.  Венчался при  живом  царе,  находящемся в  плену  у  шаха
Аббаса.  Святой отец,  удел Теймураза -  Кахети,  и  ни один смертный на его
царство не покушается.
     - Не  покушается?  Да  не восторжествует враг!  Да не обрадует тебя бог
победой Иса-хана над Кахети!
     - Аминь!  Пусть Теймураз отстаивает свое царство, да поможет ему святой
Антоний!  Но,  думал я, ты благословишь мои действия. Был ли иной исход? Нет
истины кроме  истины!  Пришлось или  переговорами и  уступками добиваться от
Иса-хана  неприкосновенности Картли или  отдать на  разграбление царство.  А
разве монастыри и церкви вне Картли?
     - Саакадзе защищает Картли...  Да  хранит его  святой Георгий,  дракона
пронзающий!
     - Защитил бы, если бы церковь ему вручила судьбу царства, а не дракону.
Впрочем,  сейчас поздно сожалеть,  церковь на Теймураза надеялась и поощряла
князей к измене картлийскому полководцу Саакадзе. Но многие и к Теймуразу не
пошли.  Саакадзе бессилен,  у него горсточка азнаурских дружин. Все смолкнет
перед могуществом "льва Ирана". Сто пятьдесят тысяч сарбазов вошли в пределы
Картли и  Кахети.  Пятьдесят тысяч остались в  запасе на  рубежах.  У  тех и
других - пушки.
     - Саакадзе  уже  однажды  мечом  своим  развенчал могущество перса.  Не
меньше ста тысяч на Марткобской равнине осталось.  Пушки заглохли.  И теперь
господь наш укрепит его десницу.
     Шадиман неприятно поморщился:  святые  иезуиты,  возможно,  решили дать
Саакадзе монастырские войска!  Тогда из  страха перед католикосом и  князья,
подобно зайцам,  к  нему  поскачут.  Немыслимо допустить хотя бы  мимолетную
победу Саакадзе, она перерастет в победу азнауров и гибель князей.
     - Ошибаешься, святой отец, непобедимый Саакадзе может снова сговориться
с персами.
     - Ты,  князь Шадиман,  не  устрашаясь святой церкови,  уже сговорился с
неверным врагом, а сейчас и меня, слугу Христа, пытаешься уговорить.
     - Не я,  а Саакадзе однажды сговорился с шахом Аббасом, привел персов и
умыл Грузию кровью. Мой же сговор сулит только мир и благодать.
     - Ошибку  свою  Саакадзе искупил.  Ради  святой  церкови  любимым сыном
пожертвовал и  вражеской кровью залечил раны Картли и  Кахети.  Ты же привел
персов ради  корысти своей,  ради воцарения твоего ставленника.  А  мир  под
пятой шаха Аббаса,  большой мир...  Знаю, сейчас ты должен в Исфахан послать
двойную дань,  а  с кого возьмешь?  Паства разбежалась,  сам Саакадзе в этом
мудро помог,  а которые остались -  под его знаменем находятся.  Майдан тоже
опустел, как душа у антихриста. Церковь ни шаури не даст.
     - Даст,  святой отец,  иначе персы сами с Тбилиси шкуру сдерут.  Дань я
должен заплатить,  и  заплачу!  Как бы  велика она ни была,  мизерной должна
показаться по сравнению с тем,  что могут персы учинить с непокорной Картли.
Советую, святой отец, об этом подумать. Церковь во имя Христа обязана помочь
царству  остаться неразрушенным после  ухода  врага...  Но  если  всенародно
благословишь  Симона  Второго  на  царствование,  благословишь  в  Мцх