в духом, - свиток
у тебя, отец?
     - У  меня,  собирался в полдень на майдан верному человеку передать,  а
он, как всегда, князю перешлет.
     Не счел нужным Вардан поведать старику, что верный человек не кто иной,
как переодетый торговцем отважный Пануш,  который обычно находился у  себя в
лавочке,  куда  редко  заглядывали покупатели,  ибо  торговал он  пшатами  и
сушеными фруктами.  Это был наблюдательный пункт "барса";  его помощник,  из
числа разведчиков Арчила-"верный глаз",  зорко следил за  всеми приезжавшими
на верблюдах,  ослах или конях. Лишь арбы не удостаивались его внимания, ибо
разъезжали на них только свои. Очередной свиток раньше прочитывался Моурави,
а если он отсутствовал,  - кем-либо из "барсов". Потом разведчик отправлялся
в  глухой тупичок к  одноногому чувячнику-персу и  передавал ему  свиток для
князя Шадимана.  Чувячник скрывал свиток в деревянном бруске, заменявшем ему
ногу. Тем же путем отправлялся ответ для Исмаил-хана.
     - Покажи свиток, отец, - оборвал молчание Вардан.
     - Зачем? - недовольно буркнул старик. - Я за каждый доставленный свиток
два абаза получаю.
     - Продешевил,  отец,  должен по туману брать. Сколько я тебя учил? Дали
бы.  Другого такого  гонца  им  не  найти.  Может,  благодаря тебе  сейчас в
крепости не по сроку пляска. - Вардан вынул кисет, порылся, достал монеты. -
На,  держи три  абаза,  я  щедрее ханов подкармливаю цветами,  когда наверно
чувствую прибыль.
     Сидя на корточках у наружного порога,  Нуца,  подоткнув подол, усиленно
чистила  медный  котел,   из-за   надвинутого  платка  следя  за  крепостью.
Непривычное занятие  казалось ей  скучным,  старуха Шушаник и  девчонка,  за
услуги которой через  четыре года  придется дать  оговоренное ее  родителями
приданое,  справлялись с  черной работой.  Но это было в дни мира,  а теперь
война,  и  Нуце  надо  знать,  что  враг  собирается делать.  Поэтому она  с
ожесточением терла  песком  медно-красный бок,  но  вдруг  выронила котел  и
опрометью кинулась в комнату:
     - Вардан!  Вардан!  Скорей,  персы за поворотом показались!  К  главным
воротам подходят! Пусть я ослепну, если с ними не грузины.
     Издали донесся вызывающий озноб  свист стрел и  окрики.  Пасечник хотел
перекреститься, но, махнув рукой, выскочил в дверь, обращенную к ущелью.
     - Вай ме! Стражу перебьют! Вардан-джан, что будем делать?
     Нуца  приготовилась заплакать и  потянула к  глазам  подол,  но  Вардан
довольно спокойно сказал:
     - Не плачь, Нуца, ты жена мелика. Поправь кисею, пойдем домой.
     - Домо-ой? Где теперь наш дом? Вай ме! Вай ме!
     - Персы  не  тронут  Тбилиси...  Я  совсем дешево заплатил твоему отцу.
Запроси он  два тумана -  отдал бы.  Бегло по-персидски читаю.  Купец должен
понимать язык чужих майданов.
     - Вай ме! Какое время хвастать ученостью? Говори, не мучай, что Исмаил,
собачий навоз, пишет?
     - Недоволен хан.  Наверное,  Шадиман условие поставил,  потом с  чертом
связался и  персов через землю пустил,  -  иначе откуда вылезли?  Ведь не из
своей...
     - Вардан!  -  завопила Нуца.  - Если не скажешь, что пишет, пойду котел
чистить.
     - Нуца,  на  что  тебе  котел,  когда  Моурави расцелует меня  за  этот
свиток...  Постой, постой! Сейчас... В каждом несчастье, Нуца, есть радость,
- я еще не все обдумал, потому молчу.
     - Ты молчишь?!  Ты, как старый камень на мельнице, трещишь, но от этого
муки не вижу. Вардан благодушно напевал:

                Я принес тебе сабзу,
                   джан!..
                Ты сказала: "Лучше б бирюзу,
                   джан!"

     Но решительное движение Нуцы в сторону котла вернуло его к свитку:
     - Исмаил, собачий навоз, пишет:

     "...Ты,   князь,   несправедлив!   Сколько  лет  в  крепости  запертыми
просидели,  а  теперь выйдем и,  приложив руку ко  лбу и  сердцу,  "селям-он
алейком" тбилисцам скажем?  С Иса-ханом условился?  Бисмиллах,  пусть он муж
любимой сестры шах-ин-шаха,  но,  о  аллах,  он  или я  томился за каменными
стенами?!  Пусть  пророк будет мне  свидетелем,  если  сарбазы не  лопнут от
огорчения,  как  переспелый  арбуз.  Я  учтиво  благодарю  тебя,  князь,  за
предупреждения,  но твои сведения вызывают недоверие.  Может ли весь Тбилиси
вывезти  ценности?   Клянусь  Кербелой,   многое  здесь  спрятано...   И  не
понравилось мне,  князь,  что  ты  именем  шаха  устрашаешь меня.  Да  живет
шах-ин-шах вечно!  Что он не пожелает,  то не смеют желать его рабы...  Царь
Симон на слова не скупится, а обещал, как войдет в Метехи, обогатить меня. О
улыбчивый див, посылающий нам смех! Хотел бы я знать, чем обогатит?.. В знак
моего расположения к тебе,  князь Шадиман,  хочу тебя обрадовать. Царь Симон
отрастил себе второй ус.  Может,  я к одному привык,  только знай, как аллах
повернет мои глаза к двум, катаюсь от смеха..."

     - Пусть его сатана на раскаленной сковороде катает!  - вскрикнула Нуца.
- Что смешного нашел шакал в грузинском царе?
     - Откуда знаешь, что Симон грузинский царь?
     - О Вардан,  где твой нюх?  Или дешевые товары забили ноздри мелику?  Я
своими глазами видела грузин впереди сарбазов,  вместе с ханом, едущим рядом
с ними на высоком коне,  чему-то радовались... Вай ме! Моим ангелом клянусь,
Шадимана видела!
     - Нуца,  скорее одевайся,  должен срочно доставить Моурави этот свиток,
раз он больше не нужен Шадиману.
     - Какого коня,  черного или  золотистого,  оседлаешь