я
приверженцев Теймураза,  боясь гнева царя, опасного для замков. Заговорили и
цихисбери и другие тушины, убеждали следовать разуму, - но не помогли мудрые
советы хозяев гор. Царь Теймураз запальчиво упрекал Анта Девдрис:
     - Не царь ли,  возжеланный вами, должен положить счастливую руку на меч
и возглавить бой?  Мы благоумыслили, а подданные не покоряются нам... И еще,
уповая на святой крест,  жду из Русии посланцев наших: архиепископа Феодосия
и  архимандрита Арсения.  Пришлет Русия  помощь,  и  уста  наши  будут полны
радостных возгласов, и язык наш воздаст хвалу.
     - Русия помощи не пришлет, - запальчиво возразил Дато, - ибо ополчается
на поляков и не хочет озлоблять шаха Аббаса! Я недаром был там и уже изложил
правду царю, а сейчас могу ее трижды повторить!
     Невообразимый шум заглушил последние слова Дато.  Кричали и  князья,  и
азнауры,   и   архипастыри.   Дато  понял,   с   какой  целью  были  внесены
дополнительные кресла:  горло  Картли стремились потуже затянуть кахетинским
шнуром.
     Митрополит Телави,  потрясая крестом,  обвинял Дато  в  передаче лживых
сведений. Духовенство яростно поддерживало митрополита:
     - Да посрамит бог вседержитель добытчика лжи!
     - Да лишит его по скончании веков вечного блаженства!
     - Аминь!
     Свирепели и владетели:
     - Не пристало нам забывать, что один может испортить славу тысяч!
     - Русия помощь пришлет!
     - За клевету пора предавать суду царства!
     - Ваша!
     Воинственное наступление кахетинцев  из  дворца  перекинулось в  город.
Толпы  горожан  теснились у  зубчатых стен,  приветствуя царя  Теймураза как
витязя, бесстрашно принявшего под свою десницу войско.
     Взлетали  в  воздух  папахи,  душистые  ветки.  Сверкали серебром роги,
полные кипучего вина.

     Какими путями -  неизвестно, но тбилисцы узнали о гибельном для царства
решении раньше,  чем возвратились посланцы из Кахети. И уже никто не скрывал
страха,  поспешно отправляли семьи,  как велел Моурави,  в недоступные врагу
горы.  Более  состоятельные снаряжались в  Имерети и  Гурию,  куда  Саакадзе
направил посланцами Даутбека и  Квливидзе с  просьбой к царю и владетельному
князю  принять  на  время  семьи  доблестных мужей,  оставшихся о  городах и
деревнях для борьбы с кизилбашами.
     Вновь  в  дарбази  дома  Саакадзе внесли  знамя  -  "барс,  потрясающий
копьем". На внеочередной съезд торопливо съехались азнауры. Что предпринять?
- вот что тревожило их.
     Асламаз кричал:
     - Отсечь Кахети и защищать только Картли. Мы этим усилим свои дружины и
сократим заботы.
     Его поддержали азнауры Средней Картли. Квливидзе, при поддержке большой
группы  горийцев,  требовал,  чтобы  Саакадзе взял  власть  в  свои  руки  и
провозгласил себя правителем Картли по крайней мере до конца войны с Ираном.
Никто  из  кахетинцев не  посмеет  сунуться в  Картли,  а  посмеют -  сумеем
успокоить.  Разрыва  требовали  купцы  и  амкары,  приглашенные на  съезд  в
качестве  совещателей.  Невообразимый шум  наполнил улицы  Тбилиси.  Толпами
бродили амкары. Дабахчи и оружейники, ковачи и шорники, надрываясь, кричали,
что  не  признают над собой никакой власти,  кроме власти Моурави,  и  хором
восклицали: "Веди нас, Георгий, хоть на самого черта!"
     Снова приехали "старцы ущелий" -  мтиульцы,  пшавы и хевсуры; они также
просили Саакадзе во  имя спасения родных гор и  долин отказаться подчиниться
царю Теймуразу и самому возглавить защиту Картли.
     Загудели колокола храмов.  Перезвон перенесся в монастыри. Встревожился
и  Кватахевский монастырь.  Трифилий  спешно  прибыл  в  Тбилиси.  Он  смело
направился к  католикосу,  отчеканивая,  словно  воин,  шаг.  Тщетно пытался
Трифилий убедить  католикоса благословить Моурави  на  водительство хотя  бы
картлийского войска.  Католикос слушал,  положив руку на трактат о  движении
звезд и планет.
     - Делить опасно,  -  отвечал католикос,  -  положение Марса на  небе не
благоприятствует этому,  царство одно...  Опять  же  Картли без  царя  может
остаться, яко небо без путеводной звезды.
     И  вот  приверженцы Саакадзе  поскакали в  Мухрани.  Поборов  гордость,
старый князь Теймураз Мухран-батони отправился в  Телави,  но  и  он  тщетно
убеждал   царя   Теймураза  поручить  Моурави  ведение  войны,   как   давно
разгадавшему тайну одерживать малой силой победу над многочисленным врагом.
     - Мы  пожелали и  утвердили не  вводить больше  верного сына  отечества
нашего в  соблазн захватить власть над  войском.  Моурави и  так по  божьему
промыслу и  по  достоинствам своим всячески будет охранять нас от нечестивых
врагов. И сердце мое возвеселится и усладится победой.
     И  хотя многие епископы втайне были согласны с  настоятелем Трифилием и
многие князья с Мухран-батони, но никто не рискнул противоречить всесильному
католикосу и царю Багратиони.


ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

     Не  успели  замолкнуть  восторженные  крики,  вызванные  решением  царя
возглавить войско, как Телави вновь огласился криками, - правда, на этот раз
не только восторженными, но и нетерпеливыми.
     Ликование кахетинцев совсем не входило в план архиепископа Феодосия. Он
предполагал въехать в  Телави на рассвете и незаметно проскользнуть в палату
Филиппа Алавердского,  который сейчас