ями и
жемчужными цветами.  Стоял такой шум, что не только Мусаиб, но и привычные к
женской болтовне рядовые евнухи затыкали уши.
     Когда все дорогие товары были распроданы,  подошли прислужницы, и среди
них  -  Нестан.  Она  нагнулась к  покрышке для сундука и  пожалела,  что не
осталось багдади, вышитого изумрудами и цветами.
     - Жаль,  ханум,  не  знал твой вкус,  -  ответил Вардан,  -  три дня на
майдане у входа в Кайсерие буду торговать бисерными кошами и кисеей. Еще два
тюка  осталось.  Есть  покрывало цвета зари,  есть  бохча из  белого атласа,
вышитые банные подстилки; а вот, ханум, может быть, тебе эти понравятся? - И
он вынул из тюка простые коши.
     Глаза Нестан затуманились, оранжевые - любимый цвет Хорешани. От Зураба
- ничего, а она так ждала изумрудный знак.
     - Бери, ханум, дешево отдам - шесть абазов.
     - Это, по-твоему, дешево?
     - Если нравится,  Нестан,  бери,  - я заплачу, - и Гулузар кинула купцу
горсть монет.
     Нестан нехотя взяла коши и  спрятала под  чадрой.  А  Вардан еще громче
выкрикнул:
     - Если ханум захотят осчастливить купца -  три дня на майдане у входа в
Кайсерие буду торговать...
     Утомленный непривычным днем,  гарем рано погрузился в  сон.  Не спалось
только Нестан.  В крохотной решетчатой комнатке,  примыкавшей к эйвану,  она
нащупала под  подкладкой коши послание и  жадно прильнула к  нему,  стараясь
уловить истинный смысл отрывочного письма, без начала и конца.
     "...не омрачай свои изумруды слезами.  Мужчины избегают померкших глаз,
но не перестают любить золотое руно.  Необходимо приблизить час веселья... В
поисках ящериц ходит по  майдану волшебник,  если  пойти следом за  ним,  то
увидишь Орлиную башню... Многое случается раз в жизни... Многое неповторимо.
Смелые  думы  рождают смелое  дело...  Кто  из  бедных  затворниц найдет мое
послание... да проникнет в его суть и наполнит новым веселым светом тридцать
дней...
     Послано из радостного гарема великодушного хана..."
     Нестан распорола подкладку другой коши,  нашла клочок белого шелка,  на
котором были начертаны зеленой краской три слова: "Барс возле Мудрого".
     Это была записка от Папуна, которую он передал Вардану.
     "Барс! - Спазмы сдавили горло Нестан. - Кто из друзей прибыл спасти ее?
О святая Мария!  -  Слезы хлынули из ее глаз.  -  "Возле Мудрого"!  А Мудрый
нарочно повторял: "Три дня..." Сегодня первый, еще два! О господи, только бы
не опоздать!" - Нестан пестрым платком вытерла бегущие слезы.
     Озадаченная Гулузар,  вернувшись с купанья,  упорно добивалась, чем так
взволнована прекрасная княгиня.
     - Как же мне не горевать, - призналась Нестан, - купила коши, а они мне
велики.
     - О аллах,  стоит ли из-за этого портить глаза! Купец еще три дня будет
торговать на майдане. Айша обменяет тебе.
     - Сколь добра ты ко мне,  нежная Гулузар,  но боюсь,  купец на этот раз
предложит крошечные.
     - Тогда пойдешь вместе с Айшей,  она тоже хочет купить кисет для своего
брата.
     Тревога охватила Нестан:  не заподозрит ли евнух?  Но тут же вспомнила,
как  месяца два  назад евнух свободно отпустил ее  с  Айшей на  полбазарного
дня... О иверская божья матерь, помоги бедной княгине Эристави!


ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

     На север,  запад, восток и юг выходили четыре двора посольского здания.
Множество покоев и  комнаток предназначалось для послов и их огромной свиты.
Широкий ручей,  обсаженный по обоим берегам высокими яворами, протекал через
два   двора,   несколько  беседок  и   устремлялся  через  зал  к   главному
восьмиугольному  водоему,  выложенному  мраморными  плитами.  Наверху  также
тянулись роскошные покои,  их окна,  похожие на двери,  смотрели в сад через
открытые галереи.
     Русийское  посольство,   возглавляемое  Василием  Коробьиным  и  дьяком
Евстафием Кувшиновым, было намного крепче своих предшественников. Фергат-хан
ежедневно  посещал  посольство  и   заботливо  осведомлялся:   полностью  ли
доставлены на посольскую поварню шестнадцать овец, сто кур и двести батманов
вина, плодов и кореньев. Хан уже не осмеливался требовать "целования шаховой
ноги",  как когда-то  домогался у  князя Засекина.  Не стояли часами послы у
шахского порога,  как пришлось томиться в Гандже Михайле Никитичу Тихонову с
полуденной  еды  до  вечера.  Не  осмеливались шаховы  люди  водить  за  нос
русийских послов, как поступили с князем Барятинским, развлекая его осмотром
Исфахана, чтобы скрыть подготовку нашествия на Грузию.
     Василий Коробьин и  дьяк Кувшинов готовились ко второму приему их шахом
Аббасом. В их спокойном, уверенном поведении при шахском дворе чувствовалась
окрепшая сила Русии.
     Миновало  лихолетье.  Боярская  дума  уже  замышляла возвести оружейный
завод в городе Туле. Из-под пепла, каким покрыли ее вражеские полчища, вновь
поднималась Русия в своей страшной для врагов силе.
     Настал черед  подумать о  казне царства.  Первостепенный доход приносит
торговля с Востоком,  между тем право провоза товаров через Московию в Иран,
Индию и  Среднюю Азию принадлежит иноземцам.  И тут поднялись торговые верхи
гостиной  и  суконной  сотни,  потребовавшие транзитного  торга.  Ни  купцам
Голштинии,  ни  купцам  Брабанта незачем  тешиться волжским простором -  п