- Теперь,  друзья,  -  продолжал Дато вслух,  -  обсудим,  на  что наши
мдиванбеги будут  выдавать монеты.  Думаю,  раньше всего на  покупку коней и
оружия. Потом на увеличение хозяйства, если у азнаура подвернется подходящий
случай  приобрести  землю,  виноградник,  лес  или  баранту.  Потом,  следуя
древнему обычаю амкаров,  -  если черный день переступит порог:  дом сгорит,
или  падеж  скота,  или  градом виноградник побьет.  Взамен дружеской помощи
потерпевший азнаур  должен о  солнечный день  вернуть взятое и  добавить для
роста казны.
     Порешили  также,  для  пресечения  побегов  и  вымирания,  не  облагать
азнаурских крестьян чрезмерной податью.  Напротив, всеми средствами помогать
процветанию крестьянских домов  -  такой  разумной  мерой  азнауры  увеличат
собственное благосостояние.  До  вечерней  еды  обсуждали способы  уклонения
княжеских азнауров от  постоянных или  разовых  податей,  налагаемых на  них
владетелями, и от участия в междоусобных войнах князей.
     Но  съехавшиеся азнауры чувствовали,  что не только для узких сословных
дел собрал их Георгий Саакадзе, погруженный в большие заботы о царстве.
     И вот настал день... Солнце роняло уже отвесные лучи на башню. Напрасно
Русудан  повелела застольным слугам  повторить призыв  к  еде  ударом  дапи.
Азнауры затаив дыхание продолжали слушать своего полководца.
     В  своей  речи  Саакадзе напомнил о  неслыханном поражении,  нанесенном
опытным  войскам  шаха  Аббаса,  об  изумлении  Турции,  воспринявшей подвиг
картлийцев как чудо.  Он указал,  что мстительный шах готовится к  еще более
беспощадной  войне  с  Кахети  и  Картли.  Но  государственные  мужи  должны
предвидеть все ходы врага.
     - Мы  всегда  были  малочисленнее  наших  врагов  и   потому  не  могли
действовать  натиском  всего  войска.   Используя  гористую  и  пересеченную
оврагами местность,  реки и  леса,  ущелья и  долины,  мы старались заманить
врага туда,  где  он  не  мог развернуть свои силы.  Мы  победили в  Сурами,
победили в  Марткоби.  Но теперь враг знает наши слабости и  не поддастся на
наши  уловки.  Нам  не  удастся только  народным ополчением и  разрозненными
царскими  и  княжескими  дружинами  отразить  вторжение  вражеского  войска,
сильного знанием боевого дела.  Мы  обязаны перед родиной создать постоянное
огнебойное войско,  подчиненное единой воле,  и установить его численность в
шестьдесят тысяч...
     Зашумели  азнауры.  Изумленные  возгласы  перемежались  с  недоуменными
вопросами, недоверчивыми предположениями.
     - Как  мыслишь,  Георгий,  объединить ветер,  огонь и  воду,  -  кричал
Зумбулидзе,  азнаур мцхетского епископа,  -  если даже азнаурское сословие с
мучением объединяем?
     - Кто  из  князей рискнет передать личные дружины под царское знамя?  -
растерянно разводил руками Микеладзе, азнаур князя Липарита.
     - А  как думаешь,  Георгий,  составить одно войско из разных царств?  -
безнадежно вздохнул кахетинец Гараканидзе.
     - Из  разных  царств  невозможно,  но  из  единого  грузинского  народа
непременно создадим!
     Азнаурам  почудилось,  что  шестьдесят тысяч  кольчуг  свалились им  на
головы.  Выпученные  глаза  пронырливого  Шатберашвили рассмешили  Гиви,  он
фыркнул. Дато отдавил ему ногу и громко сказал:
     - Застольные слуги устали приглашать почетных гостей.
     Да и Саакадзе понял: надо дать время азнаурам усвоить услышанное.
     Пожалуй,  это был единственный обед в жизни Квливидзе, проведенный им в
глубоком молчании.  Тщетно "барсы" пытались расшевелить умолкших,  казалось,
на всю жизнь азнауров.
     Ночью  в  удобных покоях замка  они  не  спали.  Облокотясь на  мутаки,
перешептывались: осуществим ли задуманный Георгием Саакадзе переворот?
     Но  на  утренней  беседе  Моурави  поразил  азнауров  еще  сильнее.  Он
обратился к кахетинцам с внушительным словом.  Напомнив,  что начальный удар
шаха Аббаса падет на опустошенную Кахети и для страны будет смертельным,  он
властно указал:  спасение в одном - сами кахетинские азнауры должны настоять
на  сборе  кахетинских дружин,  которые вольются в  общее постоянное войско,
подвластное  ему,  Георгию  Саакадзе.  Необдуманных слов  он,  Саакадзе,  не
бросает и сумеет отразить мстительного "льва Ирана" на дальних рубежах.
     И  снова в  речи Моурави,  прозвучала та  сила,  которая покорила самых
непокорных. Он говорил о том, что Кахети первая, еще в прошлом веке, шагнула
вперед,  использовав Гилян-Шемахинский путь для развития торговли. Не только
тавады,  но и  сами цари бойко торговали на караванных путях вином,  шелком,
коврами,  тканями, конями, овцами, красящими растениями. Оживленно застучали
молотки амкаров.  Выросшие города -  Загеми,  Греми,  Базари - разукрасились
величавыми зданиями. Возросшее благосостояние помогло Кахети избежать позора
торговли рабами.  Там грузин не продавал грузина, как товар, исконным врагам
- османам,  как это посейчас делают в Имерети,  Самегрело, Гурии. Укрепление
царской власти помогло кахетинским Багратидам обуздать тавадов,  опираясь на
мелкопоместных  князей   и   азнауров;   помогло   провести  новые   военные
установления.  Еще с  XI века Эристави,  некогда назначенные царем управлять
семью  эриставствами,  на  которые была  разделена Кахети,  стали потихоньку
прибирать к  рукам доверенные им земли.  А к XVI веку эти умные тавады,  под
видом  блюстителей интересов царства,  присвоили эти  земли и  почувствовали
себя богоравными. Но кахетинские цари уже успели сковать сильное государство
и сумели заменить Эристави множеством управителей, ограничив их деятельность
торговыми  и  хозяйственными  делами,   а  военные  дела  подчинить  четырем
воеводствам.
     - Но,  Ге