лереей.
     Но в главном Мариам не оправдала надежд Трифилия:  она не была приятной
собеседницей и,  тем  более,  желанной гостьей на  царских пирах.  При любом
случае она громко вздыхала,  бестактно напоминая,  что ее  супруг -  могучий
Георгий  Десятый,   царь  Картли,   был  духовно  главенствующим  над  всеми
грузинскими царями, а она вот должна скитаться по чужим землям и безрадостно
думать о  судьбе Луарсаба,  томящегося в плену.  Старательно изводила Мариам
имеретинского католикоса  Малахия:  ведь  Луарсаб  из-за  религии  страдает,
почему же церковь так спокойна к судьбе венценосца? Она требовала посольства
в  Московию,  настаивала на  объявлении войны шаху  Аббасу,  тюремщику царей
грузинских.   И   чем  упорнее  были  ее  домогательства,   тем  невыносимее
становилось ее присутствие в замке имеретинского царя.
     Царица  Тамара,  не  утратившая доброты в  водовороте дворцовых интриг,
сочувствовала Мариам,  но  не  могла  забыть лебединой песни  светлой Тэкле,
чутьем угадывая причастность Мариам к  гибели любимой Луарсаба,  ибо  Мариам
всячески отклоняла беседу о странном исчезновении Тэкле.
     Выручил царицу Тамару князь Леон Абашидзе, начальник царского замка. Он
уговорил "назойливую" объехать владетельные княжества и  настоять на  втором
общем послании русийскому монарху.
     Мариам последовала его совету. Вперед выехал азнаур Датико, оставленный
князем Баака с наказом оберегать царицу от всех бед.
     Таким поручением Датико не был осчастливлен. С той памятной ночи, когда
из  Метехского замка исчезла светлая Тэкле,  он возненавидел Мариам.  Ведьма
приостановила его жизнь,  оторвала от великодушного начальника, князя Баака.
Прошумела  Сапурцлийская  битва,   громом  прокатилась  Марткобская,  а  он,
обреченный  на  тягостное  бездействие,  должен  был  заботиться о  сундуках
потускневшей царицы.
     Объезжая владетельные княжества Западной Грузии,  Датико сразу заметил,
что весть о посещении царицы Мариам принималась без особой радости.
     Осторожный намек  Датико не  остановил старую царицу.  Чем  упрямее она
требовала  в   владетельных  замках  посольства  в   Русию,   тем  замкнутее
становились владетели.
     Нагруженная скудными дарами,  проклиная коварство бывших друзей, Мариам
вернулась  в   Имерети.   У  городских  ворот  Кутаиси  ее  пышно  встретило
духовенство и придворная знать.  Леон Абашидзе, теребя завитой ус, поздравил
достойную Мариам с благополучным возвращением и почтительно известил:  слава
творцу,  дом  ее  спешно закончен.  Царица Тамара разукрасила его  коврами и
турецкими диванами,  не  позабыла наполнить водоем морской рыбой  и  скотный
загон сернами.
     Едва сдерживая гнев и слезы,  Мариам поняла:  ее любезно выпроводили из
царского замка.
     Позвав терпеливого Датико,  стала выговаривать:  победа в Марткоби всем
принесла славу,  а  ей  -  унижение.  Несправедливый век!  Вот царица Тамар,
воспетая Руставели,  тоже разбила персов,  и ей досталась богатая добыча,  а
знамя калифа пожертвовала она хахульской божьей матери. А она, Мариам, разве
не  пожертвовала бы  знамя Карчи-хана Кватахевскому монастырю?!  А  ожерелье
калифа,  подаренное великой Тамар Хахульской иконе?  И  она,  царица Мариам,
тоже воспела бы ожерелье Пеикар-хана в  стихах победы,  если бы находилась в
Метехи,  а не у лицемеров, сладких до приторности и кислых до отвращения. Но
она долее не унизит себя, она возвращается в Тбилиси.
     Датико,  переминаясь с  ноги на  ногу,  устало предложил,  что  он  сам
отправится  вперед,   дабы  приготовить  покои  и  приличествующую  встречу.
Осторожность царского азнаура спасла Мариам от нового позора.
     Саакадзе воспретил ей въезд не только в Метехи,  но и в Тбилиси: теперь
налицо необходимость восстановления царства, а не время каверз.
     Мариам вновь  погнала Датико с  жалобой к  Трифилию.  Глубоко задумался
настоятель Кватахеви.  Как  поступить?  Освобождения Луарсаба он  домогался,
желая  избавиться  от  враждебных  ему  царей,   унизивших  его  низведением
Кватахевского монастыря,  ранее первенствовавшего над  всеми и  влиявшего на
дела  царства,   до  степени  простой  обители.   Сейчас  Саакадзе  возвысил
монастырь,   а   католикос  хотел  возвести  настоятеля  в  сан  митрополита
Мцхетского. Но он, Трифилий, любит Кватахеви, как любой князь свое владение.
Здесь настоятель Т