вался,  что
влиятельные князья  Гурджистана,  с  незапамятных времен  заискивавшие перед
персидским "львом",  и  сейчас не  только раболепно падут  ниц  перед лучами
"солнца Ирана",  но принудят к тому и царей Картли и Кахети. И вдруг... рабы
осмелились исчезнуть.
     Охваченный жаждой мщения,  шах приказал освещать дорогу коню. И на всем
кровавом пути персидских полчищ запылали деревни.

     Молчит дремучий Ничбисский лес.  Зимний ветер воет в  оголенных ветвях.
Серебряный иней качается на мохнатых лапах сосен.  Далеко в берлогу забрался
медведь,  изредка промелькнет олень или  шустрая белка покажется на  колючей
ветке, осыпая сухие иглы.
     Суровое  безмолвие леса  нарушили торопливые шаги.  К  Медвежьей пещере
спешили старые, спешили молодые. Здесь на поваленном дереве, покручивая ус и
нагайкой ударяя по цаги,  стоял Квливидзе,  утром прискакавший из Имерети по
просьбе гонцов из Дзегви, Ничбиси, Хидистави и Ахалкалаки.
     Около него собралось несколько азнауров.
     Выборные от деревень раздавали оружие.  Старые и  совсем мальчики жадно
хватали шашки, щиты и самострелы.
     Народ шумел.
     Не  слушая друг  друга,  одни  требовали немедленно двигаться навстречу
собаке-шаху, другие уговаривали ждать Саакадзе.
     - Что  ждать?!  -  кричал  высокий  ничбисец,  и  огненная  борода  его
развевалась, как пламя. - Может, перс решил из наших шкур седла для сарбазов
делать?!
     - Почему не видим гонцов от Саакадзе?
     - Может, его гонец еще не родился, а мы ждать здесь будем?!
     - Зачем Саакадзе народ, Саакадзе сейчас золотые цаги носит!
     - Кто такое сказал?!  Разве эту шашку не  Саакадзе прислал?!  -  кричал
молодой дружинник из Хидистави.
     Выборный от Дзегви сурово крикнул:
     - Почему слова, как солому, крошите? Пусть скажет азнаур Квливидзе, как
решит он,  так и будем делать,  -  и добавил упрямо:  -  Медвежью пещеру кто
обогатил?
     Обрадованно подхватили:
     - Говори, азнаур Квливидзе; как скажешь, батоно, так и поступим!
     Квливидзе, пошептавшись с азнаурами, громко крикнул:
     - В  чем  дело,  люди?!  Саакадзе оружие  вам  прислал?  Очень  хорошо!
Саакадзе персов к  вам привел?  Очень хорошо!  Берите его оружие и бейте его
персов!
     Одобрительный смех раскатился по Ничбисскому лесу.

     Выполняя  повеление  шаха  покорить  ему   юго-западные  земли  Картли,
Саакадзе шел к верховьям Алгети.
     На  Саакадзе переливались синевой рыцарские доспехи:  месир -  стальная
сетка,  ниспадавшая с шишака, пластинчатое забрало, налокотники, наколенники
и щит.
     Так же были закованы в броню и "барсы". Они страшились быть пронзенными
грузинской стрелой.
     На  всем  пути  Саакадзе  разорял  владения  князей,  еще  не  успевших
добраться до шаха.
     Точно  огромные  факелы,  вонзенные  исполином  в  скалистые расщелины,
пылали  на  вершинах замки.  Грохотал камень.  Звенело  стекло.  Обуреваемый
гневом,   Георгий  Саакадзе  брал  приступом  замки,   беспощадно  истреблял
дружинников,  защищавших князей,  и  зачислял в личное войско перебегавших к
нему или к "барсам".
     К  восторгу  сарбазов и  грузин-дружинников,  Саакадзе разрешил им  все
отобранное у  князей разделить между собой.  И  за войском потянулся длинный
вьючный караван, табуны коней и рогатый скот.
     Переправившись через  Алгети,  Саакадзе провел войско через Биртвиси на
Манглиси.  Перейдя  перевал,  он  спустился к  Кавтисхеви и  двинулся  через
Ахалкалаки в Гори на соединение с шахом Аббасом.
     На всем пути следования Саакадзе пылали замки.
     Победоносно  подходят  к  Гори  сплоченные  колонны  шах-севани.  Мерно
рассыпается дробь думбеков. Тяжелый топот гулко отдается в лощине. Свинцовой
синевой отсвечивают наконечники копий. На тюрбанах минбашей колышутся перья.
Позади  последних рядов  сарбазов  на  верблюдах,  в  раззолоченных закрытых
кибитках,   передвигается  гарем   шаха,   окруженный  ханами,   евнухами  и
телохранителями.  Впереди на  позолоченном шесте развевается иранское знамя.
На спине золотого льва торжествующие лучи восходящего солнца.
     Но небо над Гори сумрачно и непроницаемо.
     Уже  большая  часть  шах-севани  сползла  в   широко  раскрытые  ворота
Горийской крепости, оставленной картлийским войском.
     Внезапно  справа  и  слева,   точно  горный  град,   застучали  копыта.
Грузинская конница лавой навалилась на шах-севани.
     Квливидзе с  азнаурским отрядом,  увлекая за  собой народное ополчение,
врезался в  гущу  сарбазов.  Два  азнаура со  своими  дружинами подскакали к
крепостным воротам,  стремительным ударом  разрубили  колонну  и  загородили
проход. Неожиданность нападения внесла замешательство.
     Направляя на грузин копье, пищали или лук, сарбазы получали удар сзади.
     Завязался ожесточенный бой.
     Народное ополчение прижало  сарбазов к  первой  линии  крепостных стен,
засыпая их стрелами, камнями, ударами топоров, шашек, кос и кинжалов.
     Шах Аббас, остановленный битвой, беспокойно оглядывался на свой гарем.
     Караджугай с  главными  силами  следовал  по  правому  берегу  Куры.  А
Эреб-хан сражался с войском католикоса, прикрывавшим отступление Луарсаба.
     На  лице Квливидзе сияла радость.  Он,  засучив рукав