обещаю -  после
победы я снова приду к вам один, и тогда судите меня.
     Георгий снял с себя шашку и протянул хевис-бери.
     По  площади  пронесся  сдержанный  гул.   Эрасти  вздрогнул,   тревожно
оглянулся и приблизился к Саакадзе.
     Анта, взяв у Георгия шашку, сурово посмотрел на горячившуюся молодежь.
     - Я всем пренебрег:  дворцы,  почести, богатства, - все бросил под ноги
своему коню и пришел отомстить заклятому врагу,  -  продолжал Георгий. - Вы,
тушины,  -  горцы, мы, картлийцы, тоже горцы. У вас один враг - шамхал, а мы
окружены врагами, как озеро берегом. Ваш щит - горы, и путь ваш простой, наш
щит -  собственная грудь, и путь наш вокруг озера. Я хочу прорвать преграду,
хочу объединить грузин,  хочу превратить озеро в  бурную реку.  Кто скажет -
мои намерения вредны народу?  Вот отважный Гулиа о своих витязях говорил.  О
Датвиа и Чуа помню и я,  Георгий Саакадзе. Пусть у меня в бою конь ослепнет,
если я  скажу неправду.  Старшего сына своего,  Паата,  я заложником оставил
шаху Аббасу. Оставил, чтобы отомстить за тысячу тысяч Датвиа и Чуа...
     Тишина оборвалась.  Голоса ударились в  голоса.  Так камень ударяется о
камень.
     Заглушая гул, Георгий крикнул:
     - Я все сказал.  Окажете нам помощь - слава вам, откажете в помощи - не
остановимся мы. Поступайте, как подскажет вам народная совесть.
     На площади сквозь общий шум прорывались возбужденные голоса:
     - Послушаем хевис-бери! Послушаем!
     Анта выступил вперед. Площадь замерла.
     - Тушины!  Вы слышали Георгия Саакадзе. Кто из тушин помнит, чтобы наши
предки отказывали другу в отважном деле?!
     - Никто! - закричали тушинские витязи.
     - Нет, наши предки не опозорили нас, и мы не опозорим их память!
     - Лучше  человеку надеть  покрывало своей  жены,  чем  оскорбить друга,
отказавшись стать рядом с ним в битве!
     - Пусть я умру у тебя, хевис-бери, если мысли мои уже не на поле битвы!
     - Придется нам лишний раз замахнуться шашкой!
     - Пусть  у  того,   кто  изменит  обычаям  предков,   переломится  меч,
занесенный над врагом.
     И  тушины стали закладывать,  как  перед боем,  полы  чохи  за  широкий
кожаный пояс.
     Анта Девдрис одел на Георгия его шашку и торжественно произнес:
     - Георгий Саакадзе,  спасибо,  что вспомнил о  нас,  и главе грузинской
церкви спасибо!  Тушины всегда готовы на отважное дело. Ни суровая непогода,
ни голод,  ни опасная тропа не остановят нас: опасность для нас наслаждение.
Женщины наши при набеге врагов не прячутся и не стонут,  а собираются вместе
и поют веселыми голосами боевые песни,  воспламеняя в мужчинах отвагу. Через
три  дня  на  рассвете под  знаменем Алами тушины выступят на  Баубан-билик.
Твоих гонцов подождем внизу. Обещаем и мы тебе: победим или умрем!
     Анта махнул рукой,  на высокой башне вспыхнуло пламя. На далеких башнях
запылали ответные огни.
     И вмиг несколько тушин вскочили на коней и поскакали к тушинской тропе.
Они спешили оповестить горную Тушети о решении хевис-бери.
     Деканозы  вынесли   священные  знамена,   обвешанные  колокольчиками  и
пестрыми платками.  Потрясая знаменами,  деканозы напоминали тушинам  обычай
предков не брать в плен и самим не сдаваться.
     Гулиа высоко поднял знамя Алами.  В глубокой тишине тушины торжественно
склонились перед знаменем.  Отныне нарушение обещания -  клятвопреступление,
позор для всего общества до седьмого поколения.
     Анта положил руку на знамя:
     - Да будет нам свидетелем ангел боя! Все за одного, один за всех!
     Витязи обнажили мечи:
     - Все за одного, один за всех!
     Вперед выскочил младший сын  Анта,  носящий имя отважного витязя Мети*.
Он запел боевую песню, подхваченную витязями:
     ______________
     * Мети Сагиришвили, всю жизнь победоносно сражавшийся с мусульманами.

                В Бахтриони злы татары
                Темной ночью совещаются!
                Отобьем скота отары,
                С жизнью пусть тушин прощается.

                На Алванском поле станем
                И в Ахмети виноградники
                Жечь три ночи не устанем!
                Иль алла! На битву, всадники!

                Узнают о том тушины,
                Препоясывают весело
                Высоко мечи, с вершины
                Вниз ползут, их мгла завесила.

                Поздно звезды заиграли
                Над лесными исполинами,
                Прискакали к Накерали,
                Врезались в Папкасы клинами.

                Стали сил ряды несметны.
                Конь, по-нашему подкованный*,
                След оставит незаметный,
                Стрелы тоже уготованы.

                Рассечем рассвет набегом,
                Перервем шамхальцев линию,
                Завладеем - горе бекам -
                Бахтрионскою твердынею!

                Выходи, султан, сначала
                Посмотри глазами пыльными.
                Сколько витязей примчалось,
                Или выведем насильно мы.

                Я, Сагиришвили Мети,
                Предводимый дуба ангелом,
                Проскочу сквозь башни эти,