ро делла  Валле  заметил новую морщинку у  глаз  Георгия.  "Задумал
смелые дела", - решил делла Валле, начиная разговор:
     - Сейчас, мой друг, отправляю одного миссионера в Рим. Надеюсь, скоро и
меня понесет корабль к  берегам неаполитанским.  Третий год  шах задерживает
меня в Иране. Не могу жаловаться на плохой прием. К католическим миссионерам
шах Аббас расположен, даже приглашает к царскому столу.
     - Очень  жаль  будет,  уважаемый Петре,  когда покинешь Иран.  Привык к
тебе.
     - Привыкли, а избегаете? Хочу еще раз с вами поговорить о вере.
     - О другом говори... Я не монах, зачем нам богов делить?
     - Я тоже не монах,  но о чем бы люди ни говорили, всегда придут к богу.
Вот вы  сейчас одержали славную победу над исконными врагами римской церкви.
Я  убежден,  что и  в  дальнейшем католическая религия будет предметом вашей
горячей заботы.
     - Повторяю тебе, друг Петре, я только воин. Забота о церкви принадлежит
священникам.
     - Нет,  друг Георгий,  вы не только воин, но и государственный муж. Вам
полезно знать:  Рим  окажет помощь грузинским царям,  если  грузинский народ
примет римское учение.
     - Народам нельзя навязывать веру.  А грузинский народ издревле хранит в
сердце свою веру.  Ассирия, Мидия, цезари римские поглощены пучиной времени,
а Грузия,  как ты сам убедился, истекающая кровью, никогда не сойдет с путей
вечности.
     - Я уверен,  друг, что вы когда-нибудь вспомните этот разговор, и, если
захотите прийти в  лоно  римской церкви,  Ватикан вам  окажет содействие.  А
теперь выслушайте откровенное мнение.  Я  с  вами не  совсем согласен.  Папе
римскому Урбану VIII  правдиво опишу трагедию Грузии и...  за  Луарсаба буду
просить.  Вы  рассчитываете на  Хосро-мирзу?  Остерегайтесь!  Я  с  ним  раз
беседовал: скрывшийся за кустом волк.
     - Знаю. Но природа так создала: барс не боится волка.
     - Аминь! А теперь хочу говорить с вами как с воином. Вот вы одерживаете
неверным столько побед,  разве  не  важнее  было  бы  эти  победы  приносить
христианскому миру?  Рим  великолепен!  Зачем вам всю жизнь в  Азии тратить?
Почему сыновьям вашим не  блистать в  Европе?  Богатство,  почет -  все  вам
доставит  римский  король!   И   папа  Урбан  VIII  также  ценит  гениальных
полководцев. Вы и ваши друзья будете утопать в славе и роскоши. Разве такому
кораблю,  как  Георгий Саакадзе,  можно плавать в  озере?  Море,  безбрежное
Средиземное море твое место!
     - Хорошо  говоришь,  друг  Петре.  Но  не  ты  первый  соблазняешь меня
почетом,   богатством  и  правом  одерживать  победы  для  чужих  стран.   О
возможности заплатить жизнью за  величие ваше  говорили со  мною английские,
французские,   испанские  послы.   Говорили  и  другие  послы,   миссионеры,
путешественники,  купцы.  Соблазняли дворцами,  гербом, соблазняли всем, что
так любит человек.  Но  разве вы можете понять мою жизнь?  Пусть ваши страны
будут  великолепны,  пусть  дворцы из  мрамора,  посуда из  золота,  одежда,
усеянная алмазами,  море плещет у ног.  Но это ваша страна,  ваше море, ваши
дворцы...  Там,  за  лиловыми горами,  лежит моя страна,  где нет моря,  нет
мрамора,  нет великолепия. Но это моя страна. Там много простого камня, а за
каменными стенами мой народ.  Он  не  знает вашей роскоши,  но  он  обладает
величием духа.  Он  умеет бороться и  отдавать жизнь за  свою  родину.  Этой
маленькой стране с  народом рыцарских чувств я  отдам свою жизнь.  Мой  путь
страшен. Он требует беспощадности, жертв... требует от меня все! Но путь мой
верен. Я это знаю.
     Долго  Пьетре делла  Валле  смотрел на  Георгия Саакадзе,  потом встал,
крепко пожал руку грузину и,  не сказав ни слова,  ушел.  Ушел из дома, ушел
навсегда из жизни Георгия Саакадзе, как многое уходило от него. Но думать об
этом не было времени.
     Приезды послов из Русии,  тайные и  явные гонцы из Грузии,  миссионеры,
послы и купцы западных земель, беспрерывные подготовки войск, переустройство
вновь  захваченных турецких провинций -  все  это,  как  в  котле,  кипело в
шахском дворце.  И  Георгию надо было знать дела всех царств,  шах не любит,
когда его советники находятся в спокойном неведении.
     И  сейчас в  Исфахан прибыли два посла.  От  Исмаил-хана с  известием о
новом восстании в Кахети и об ожидаемом вторжении Теймураза в свое царство.

     Прочитав послание,  шах подумал:  "Саакадзе прав, нельзя на Исмаил-хана
положиться ни в  малом,  ни в  большом деле.  А какой смелый полководец был!
Грузинское солнце ему размягчило мозги".
     Другой посол  русийский,  Михаил Петрович Барятинский,  прибыл вместе с
дворянином Чичериным и дьяком Тюхиным.
     Еще год назад шах Аббас в  послании царю Михаилу,  ссылаясь на дружбу с
государством  русийским,   писал,   что  он  не  тайно  владеет  грузинскими
царствами,  а  от  начала  времен Сефевидов.  Многие грузины -  верные слуги
Ирана,  а  если найдутся изменники и  перебегут в Русию,  то он,  шах Аббас,
просит царя Михаила, во имя дружбы и любви, этих грузин ему выдать.
     И  сейчас  шах  с  неудовольствием продолжал слушать  ответное послание
Михаила Федоровича:
     "...Все  Иверские земли и  все  Иверские цари были под державою великих
г