А  разве султан менее опасный враг,  чем шах?  Но  если
действуете не во имя возмездия и справедливости, то знай - вы все предатели!
Только,  думаю,  Георгий делает все для возвращения в  Картли.  О  пресвятая
дева, какой страшный путь!
     Дато взволнованно склонил голову,  он тоже так думал. И думали ли иначе
"барсы"?

     Даутбек вертел в руках золотое копье с изумрудным наконечником.
     Георгий  Саакадзе крупно  шагал  между  стеной,  обвешанной оружием,  и
большим окном, выходящим в сад.
     - ...Не отпустит и теперь,  -  продолжал разговор Даутбек,  -  половину
Картли переселил в  Иран,  а тебя отпустит?  Георгий,  я видел картлийские и
кахетинские рабаты.
     - Шах обещал землю и хозяйство раздать,  -  Саакадзе хмуро поправил меч
крестоносцев.
     - Не верь персу: не раз обманывал. - Даутбек вонзил в мутаку изумрудный
наконечник.  -  раздаст тому, кто через мечеть пройдет. А пока народ решится
менять Христа на Магомета,  половина умрут с голоду.  Я,  по твоему желанию,
проехал Ферейдан,  был в  Офусе,  Буине,  Думми,  Кемере,  Одегуне,  был и в
"Верхней и Нижней конюшне".  Там на голую землю брошены наши грузины. Глазам
больно смотреть на такую бедность.
     Разговор перебили Дато и Хорешани.  Они пришли к Георгию обедать. Одним
скучно.  Скоро придут Нестан и  все "барсы" освежать головы после пира!  Так
пробовала шутить Хорешани.
     Димитрий возбужденно ворвался в комнату:
     - Георгий, гонец спешный от Русудан: Нугзар умер!
     Дато  и  Хорешани  вскочили.  Они  инстинктивно почувствовали -  смерть
Нугзара приближает их отъезд в Картли.
     Хорешани  торопливо  вышла.   Из   дальней  комнаты  слышались  плач  и
причитания Нестан.
     Опустив  голову,  Саакадзе молчал.  Что-то  ушло  из  его  жизни,  ушло
безвозвратно, словно кинуло в немую пропасть.
     Молчали и "барсы", стыдясь неуместной, невольной радости.
     "Да,  шах в таком деле не откажет, не совсем собака. Георгий ближе всех
Нугзару, мы тоже. Конечно, на похороны всех отпустит. В Носте весной хорошо.
Сады в  цветах.  А,  здравствуй,  дорогая Ностури!  Сколько радостей с тобой
связано!.. Детьми купались. Как приеду..." - Дато зажмурился.
     Послышался шум, возбужденный голос. Дверь распахнулась, вошел гонец. За
ним гурьбой ввалились Элизбар, Матарс, Пануш и Гиви.
     Эрасти взглянул на смеющиеся глаза "барсов" и отвернулся.
     Гонец вынул из запыленных цаги свиток.
     Георгий углубился в взволнованное послание Русудан.
     "Барсы" не хотели оскорбить Георгия, но помимо воли радость светилась в
их глазах.
     "Лучше моего деда  на  свете нет!  Ему  повезу..."  -  Димитрий сердито
дернул себя за ухо.
     Элизбар учащенно дышал:  "Шах отпустит,  отпустит!  Нугзар умер! Носте,
дорогое Носте!..  Скоро увидимся!..  Мать! Как, бедная, обрадуется... Сестры
выросли,  свадьбу будем  праздновать...  Вот  Матарс давно  любит  Нателу...
Спасибо Нугзару... Что я, с ума сошел?!" - испугался Элизбар.
     Гонец подробно рассказывал о печальном событии:
     - ...княгиня Нато лечаки разорвала,  кружева,  как пух,  летели. Волосы
распустила.  Глаза стали как два ореха,  только смотрят мимо покойника.  Как
вода из кувшина,  слезы льются.  Одна щека ничего, а на другой сквозь румяна
пробилась белая полоса. Как дорога в поле лежит.
     Гиви фыркнул.  Димитрий свирепо толкнул его.  Элизбар, рукой зажав рот,
еле сдерживал смех.
     Поднял голову Георгий и молча посмотрел на "барсов".
     Гонец, кашлянув в руку, продолжал:
     - На белом возвышении черный гроб золотыми кистями играет. Меч Эристави
Арагвских в  ногах на фиолетовой подушке лежит.  Только доблестный Нугзар не
видит.  Живым был, одно золото держал в руках, а теперь два серебряных абаза
глаза придавили.
     - Как, сами придавили? - изумился Гиви.
     - Нет,  ты,  ишачья голова,  полтора часа помогал,  -  сверкнул глазами
Димитрий.
     Сначала тихо  в  рукав  засмеялся Дато.  Взглянув на  него,  загрохотал
Даутбек.  И  словно  град  ударил  по  стеклу -  "барсы" давились,  умоляюще
смотрели  на  Георгия  и  еще  громче  хохотали.  Им  казалось,  что  они  с
пандуристами на конях шумно и весело въезжают в родное Носте.
     Через два дня прискакал другой гонец от Зураба Эристави.
     Георгий внимательно слушал пожилого азнаура из свиты Зураба.
     Боясь и ненавидя Зураба,  царь Баграт неожиданно утвердил Баадура,  как
старшего сына,  владетелем Арагвского княжества. Конечно, Баадур не замедлил
отблагодарить доброго  царя  поистине царскими подарками:  одних  редкостных
коней  прислал  двадцать  пар,   десять  верблюдов,   нагруженных  шелком  и
драгоценными подарками,  отправили в  Метехи.  И  Гульшари преподнес рощу  с
молодыми оленями.  Потом собрал все войско и  заперся в Ананурской крепости.
Зураба страшится...
     - Госпожа  Русудан,  -  продолжал азнаур,  -  не  пожелала  остаться  в
Ананури, думает, война между братьями вспыхнет. Но только какая война? Когда
князь Зураб,  нечего не подозревая, после похорон Нугзара из Ананури уехал в
Тбилиси утверждаться владетелем Арагвским,  только сто  дружинников с  собою
взял.  А  царь Баграт еще  во  время болезни Нугзара сговорился с  Баадуром.
Пот