к  Новому Баязету и  расположиться на  юго-западной стороне
озера Гокча...
     Турецкое войско, предводительствуемое ереванским сераскером, подойдет к
Новому Баязету со  стороны Кахты,  Еревана и  Давалу.  Одновременный охват с
трех  сторон  лишит  иранцев  возможности развернуться и  преградит  пути  к
отступлению.  По  знаку  Саакадзе -  зажженному факелу  на  древке  зеленого
знамени  -  сераскер стремительным ударом  опрокинет иранцев и  уничтожит на
берегах   гокчинских.    Георгий   Саакадзе   с   "барсами"   и   уцелевшими
мазандеранцами, якобы отступая к Ирану, будет снимать в персидских крепостях
гарнизоны,  расчищая путь турецким силам.  Так Георгием Саакадзе должны быть
очищены Аг-Ахмед, Баш-Норашен, Киврах, Кара-Аглар, Джагры.
     Мазандеранцев и  отведенные гарнизоны  Георгий  Саакадзе  расположит на
подступах к  Нахичеванскому ханству,  где  турки  ночным  окружением и  боем
нанесут окончательный удар иранскому войску.
     Отрезав хойскую дорогу и закрепившись на Карабахских высотах,  сераскер
захватит Нахичеванское ханство,  богатое  каменной солью,  хлопком и  рисом.
Нахичеванское  ханство   обещано  Георгию  Саакадзе  за   неоценимую  помощь
Османскому государству.
     Из Нахичевани открывается путь на персидский Азербайджан,  значит, путь
к возврату турецких провинций восточного Кавказа.
     Уничтожив главные силы  Ирана,  Георгий Саакадзе и  сераскер ударят  на
Баград,  покорят Ирак,  Луристан,  Бахтияры,  возьмут Исфахан и  на  шахской
площади повесят шаха Аббаса.
     Этот план не  раз  обсуждал Георгий Саакадзе с  шахом Аббасом,  поэтому
и...  выступил,  как наметил везир Осман-паша, с отборным иранским войском к
озеру Гокча.
     Еще при первом приезде Абу-Селима-эфенди в Исфахан Али-Баиндур поспешил
рассказать шаху о тайных встречах Саакадзе с турецким посланником.
     Шах усмехнулся:
     - Абу-Селим-эфенди из  знатной фамилии,  пусть  встречаются,  почему не
встречаться?
     Али-Баиндур опешил.  Но  и  Караджугай-хан не внял воплям Али-Баиндура.
Погладив сизый шрам, он медленно произнес:
     - Раз шах-ин-шах поощряет,  советую тебе,  хан, все виденное принять за
наваждение шайтана.

     Георгий Саакадзе расположил иранцев на юго-западном берегу.
     Ереванский  сераскер  и   Абу-Селим-эфенди,   точно  соблюдая  условия,
переправились через Кавар-чай и подошли к Новому Баязету.  Они ждали сигнала
Георгия Саакадзе.
     Но вместо сигнала к вечеру от Саакадзе прискакал гонец Эрасти и передал
Абу-Селиму-эфенди послание.  Еще  не  успел Абу-Селим-эфенди сломать печать,
как Эрасти скрылся.
     Прочитав,  Абу-Селим-эфенди опустился на камень,  устало вытирая на лбу
холодный пот.  Переселив себя, эфенди поспешил к сераскеру. Георгий Саакадзе
извещал,  что шах Аббас,  очевидно,  усомнившись в  нем,  тайно послал вслед
Караджугай-хана  с  шах-севани.   По  сведениям  лазутчиков,  Караджугай-хан
обходит турок со стороны Кахты. Поэтому Георгий Саакадзе советует немедленно
отступать,  иначе  ему  придется сражаться вместе с  Караджугай-ханом против
османов.  А он,  Георгий Саакадзе,  помнит обмен священным оружием с везиром
Оттоманской империи.
     Гибкость  турецкой  пехоты  и  конницы  дала  возможность  сераскеру  и
Абу-Селиму-эфенди  молниеносно  перегруппировать  силы,   выслать  усиленный
заслон  против Кахты  и  ночью  направить сокрушительный удар  против войска
Саакадзе.
     И  когда остророгий полумесяц выглянул из-за  дальних высот,  передовые
колонны неслышно приблизились к иранским позициям.
     Но Саакадзе ждал.
     В  разгар кровавой сечи  прискакал гонец,  и  Абу-Селим-эфенди узнал  -
Караджугай прорвал заслон и окружает турецкое войско с северо-запада.
     Сераскер искусно вывел турок из-под  удара,  оторвался от  Караджугая и
стал отходить к  Эчмиадзину.  Но тут на него обрушился Эреб-хан,  зашедший в
тыл туркам со стороны Аракса.
     Сжимая  круг,  Саакадзе,  Караджугай-хан  и  Эреб-хан  зажали  турок  в
каменном мешке.
     Через  два  дня  Абу-Селим-эфенди с  тремя  сотнями янычар,  в  азямах,
разодранных аракскими камышами,  скакали к Эрзуруму.  Они были единственными
воинами,  уцелевшими в  страшной сече.  Потеряв коврик,  Абу-Селим на  песке
вознес молитву аллаху и  поклялся отомстить виновнику своего позора страшной
местью.
     А  Георгия Саакадзе уже ничто не  могло остановить;  объединив иранское
войско, он стремительно перешел турецкую границу.
     Так были взяты у  Оттоманского государства Ереван,  Эчмиадзин,  Баязет,
Маку,  Назак,  Кизил-килис,  Кагызман и  обширные земли  от  реки  Занга  до
Карсчайи.

     Саакадзе трезв после недельного пира.  Он  смотрит на  присланное шахом
Аббасом копье с изумрудным наконечником.  Теперь он - "Копье Ирана" и обязан
пойти на усмирение восставших кахетинцев.
     Даутбек  угадал.  Дато  сидел  на  тахте,  обвязанный  мокрым  платком.
Напротив, за квадратной доской, сидела Хорешани.
     Было за полдень. Никто из "барсов" не показывался.
     - Спят, - вздохнула Хорешани, - наверное, по буйволиному бурдюку в себя
влили.
     - Знаешь,  Хорешани,  я  теперь боюсь  крепко думать.  Куда  ведет наша
борьба?  Мы, как дураки, за перса деремся. Вот опять вернулись с неслыханной
победой.  Сколько за два года рисковали?  Сколько раз приходили в  отчаяние?
Как  часто могли быть  вздернутыми подозрительным шахом или  заколотым из-за
угла прозревшим Абу-Селимом-эфенди.  Какая страшная игра,  и все для чего?..
Недельный пир, а у меня, кроме головной боли, ничего не осталось.
     - От  головной  боли  у  тебя  мысли  скучные,   Дато!  Что  плохого  в
уничтожении врагов