не желая остаться в смешном положении, молчал.
     Георгий  X  понял:  участь  Тинатин  решена.  Неизбежность вернула  ему
спокойствие, он выпрямился перед волей надменных князей.
     - Шадиман прав, царевна Тинатин поедет в Иран.
     - Придворные царевны,  -  поспешно подхватил Шадиман,  -  смогут  часто
приезжать в  Тбилиси для осведомления царя и  царицы будто только о здоровье
прекрасной Тинатин,  а  на самом деле и  для тайных сообщений о делах Ирана.
Конечно, людей придется выбирать осторожно...
     - Князья,  мудрость  требует  поручить дальнейшие переговоры с  послами
Шадиману: он хорошо знает персидские нравы...
     Не всем пришлось по вкусу внезапное возвышение опасного противника, но,
видя настроение царя, не решались противоречить.
     Казалось,  замок  погрузился в  тяжелый  сон,  и  только  покои  царицы
напоминали встревоженный улей: ежеминутно от Мариам бегели гонцы к Шадиману,
к Баака, Бартому и начальнику замка.
     Георгий X  заперся у  себя и не выходил целый день.  Баака после победы
Шадимана решил удвоить осторожность и  по возможности не попадаться на глаза
царю.

     Георгий Саакадзе и  Дато Кавтарадзе приехали к  амкарам-оружейникам как
раз в  день выбора уста-баши.  Площадь у  Калоубанской церкви была заполнена
старыми  и   молодыми  азнаурами.   В   центре  колыхалось  знамя  амкарства
оружейников с  изображением Авраама,  сжимающего мускулистой рукой блестящий
нож.  Возбужденные лица,  яростные  споры  и  тихий  шепот  отдельных  групп
придавали выборам большую важность и значимость.
     И  хотя  уже  заранее решили  выбрать Баадура Гогиладзе,  как  мастера,
пользующегося всеобщим уважением,  опытного,  а  главное,  умеющего ладить с
большими и  маленькими служителями царского замка,  с  меликами,  нацвали  и
гзири,   но   еще  раз  перед  вручением  неограниченной  власти  над  своей
ремесленной  жизнью  на   целых  пять  лет   амкарам  хотелось  побунтовать,
поспорить, высказать свои пожелания.
     Наконец группы объединились.
     Георгий и Дато,  усаженные на почетное место,  с интересом наблюдали за
выборами.
     Торжественно большинством голосов был выбран Баадур Гогиладзе,  и  хотя
утверждение его в  почетном звании уста-баши было предрешено,  но  почему-то
сразу  все  изумились,  обрадовались,  посыпались восторженные поздравления,
пожелания. Затем приступили к выборам в помощь ему двух мастеров - игит-баши
(сильная голова) и ах-сахкала (белая борода).
     На  площади под зеленой чинарой писец-амкар составил запись об избрании
трех мастеров.  Все амкары по очереди подходили к писцу и,  краснея до пота,
выводили на  записи  крестики,  звездочки,  рога,  а  некоторые с  гордостью
царапали каракулями свои фамилии.
     Затем мастера и  подмастерья подходили к новому уста-баши,  поздравляли
и, по обычаю, в знак покорности целовали ему руку. Только старики троекратно
целовались с выбранными уста-баши, игит-баши и ах-сахкалом.
     Георгий вглядывался в  старые и молодые лица амкаров.  И неожиданно для
себя  он  ощутил теплую незримую связь между собою и  амкарами -  не  только
оружейниками,  но и  других цехов.  Эти люди -  мастера различных изделий из
сырья,  добываемого крестьянским трудом.  В них чувствовался правильный путь
жизни.  Они в  глазах Георгия вдруг выросли во властителей над всеми земными
богатствами.
     Саакадзе с  глубоким вниманием и  все большим уважением следил за  всем
происходящим на  площади  и  за  присягой  в  верности выбранному уста-баши.
Неясно бродившие мысли принимали все более отчетливые формы.
     Он понял,  что сила сословий в объединении,  и радостно подумал:  "Союз
азнауров!"
     И  он  уже  ясно  видел  себя  первым уста-баши  созданного им  союза с
неограниченной властью,  с большими планами расширения азнаурских владений и
уменьшения   податей   с   крестьян,   с   требованием  установления  точных
государственных законов и создания единого картлийского войска.
     Саакадзе  твердо  решил   установить  тесную  связь  между  ностевскими
азнаурами и  амкарами,  так  удачно начавшуюся с  момента скупки персидскими
купцами на тбилисском майдане их шелка, шерсти и изделий.
     Дато вывел из  задумчивости друга,  напомнив,  что необходимо до начала
пиршества амкаров условиться в новым уста-баши о деловой встрече.
     Саакадзе подошел широкими шагами к уста-баши,  с уважением поклонился и
крепко пожал руку.
     Но  договориться им  не  удалось.  Их  шумно окружили и  увлекли в  дом
ах-сахкала, откуда уже неслись приветственные звуки зурны.
     В  разгаре пира в комнату вошел известный всей Картли сазандар.  Тамада
ударил  рогом  о  чару,  наполнил  рог  красным  вином,  протянул сазандару.
Привычно осушив рог, сазандар вытер густую седину усов, обвел амкаров слегка
прищуренными глазами, потребовал тишины и начал:
     - Совсем гладкое море. Зеленое - на каменной руке лежало, черное - тоже
там место нашло.  В зеленом -  солнце кинжалы чистило, в черном - звезды дно
целовали.  Сверху богатые горы к цветным водам бежали, внизу жемчуг купался,
рыбы спины золотые грели, посередине просо росло... Всем хорошо было...
     На  папахе горы пастух звонкой ствири пастбище веселил.  Народ тихий...
Голубой цвет любил,  оружие только для  красоты носил,  совсем мало работал,
все готовое от бога получал. Плоды отлогих гор отягощали. Яблоки п