С этим надо как-нибудь справиться. Царь Ростом стар, за большим он не будет 
гнаться. Пока он жив, будем ему служить, а когда умрет, попросим в цари у шаха 
того, кого мы пожелаем». Вот такую клятву дали они тайно друг другу и 
сговорились.






82




Царь Ростом построил мост с куполом на Ганджийской дороге

на реке Дебеда, выше Гатехили

Он построил деревню и каравансарай, чтобы избавить путника от беспокойства, и 
чтобы были готовы помещение и еда. Царь с царицей и с князьями и дворянами 
приехали из Тбилиси, чтобы осмотреть тот мост и каравансарай, и остановились 
там.

Князья сказали царевичу Луарсабу: «Царь останется здесь пять или шесть дней. Вы 
можете переехать на другой берег и поохотиться в прибрежном лесу».

Царевич был молод, ему понравилось предложение и он отпросился у царя. Сначала 
царь не разрешал ему, и он еще раз просил его отпустить. Царь разрешил. 
Перебрались на другой берег, чтобы там поохотиться в ласу на оленей и кабанов.

Стали сгонять зверей и в некоторых местах на звериных тропах поставили 
ружейников. Знатных людей, князей и дворян с луком и стрелами разделили и у 
каждого хода зверя поставили главным по одному князю. Когда стали сгонять 
зверей и приблизились к выходам, началась стрельба из ружей и луков по кабанам.

В это время в царевича Луарсаба попала пуля из мушкета, и поднялся плач, и все 
били себя по голове. Охота расстроилась, и к царю послали гонца, сообщить ему о 
таком горестном случае. Царь очень огорчился и послал к царевичу его же дядю по 
матери, Элизбара бокаултухуцеса с лекарем и хирургом. Сам царь тоже поехал к 
нему со свитой и застал его в живых. Кругам все плакали и били себя по голове. 
Царь спешился и вошел в тот шалаш, где лежал раненный из ружья царевич. Увидев 
царя, царевич попытался встать на ноги, но у него не хватило сил, он не смог 
встать. Царь бросил шапку оземь и стал бить себя по голове и плакать. Он присел 
к царевичу и стал его выспрашивать, с какой стороны попала в него пуля, и кто 
стоял на той стороне, и не знает ли он, чье это было ружье.

Царевич так сказал царю: «Если я выздоровею, сам найду того, кто меня ранил, а 
если умру, то дай бог вам здоровья, как найдете лучшим, так и поступайте». Он 
прожил до следующей ночи, и когда умер, то во всех шалашах поднялся плач, и все 
били себя по голове. Те, которые радовались, еще громче плакали и сильнее били 
себя по голове, чтобы не догадались об их радости.

Когда настало утро, мусульмане, согласно своим обычаям, развернули знамена и 
стяги, муллы с плачем возвысили глас моления богу, читая мусаф. Картлийцы и 
кахетинцы, оголив плечи, с плачем и воплем, ударяя себя по голове и говоря 
хвалу покойнику, оплакивали его. Лошадей оседлали задом наперед, носилки и 
покойника накрыли дорогими покрывалами, а сопровождающие его накинули себе на 
плечи окровавленное платье царевича. Князья подняли носилки и по Авлабарской 
дороге привезли в Тбилиси.

В городе начался сильный плач и стенание, и каждый по правилам своей веры вышел 
встречать покойника.

Дворец царевича находился у авлабарской дороги. В ту ночь, когда ранили 
царевича, Тамар, жена царевича, видела во сне, что ей отрубили голову. Сон этот 
опечалил ее. Она вдруг увидела, что по авлабарской дороге несут покойника и 
множество народу идет за ним, и у всех оголены плечи и бьют себя по голове и 
причитают. Увидев это, Тамар сказала себе, что такого шума не может быть ни по 
ком, кроме как по царю или царевичу. «Без сомнения, – решила она, – сбылся сон, 
который я видела, и у меня умер царь или царевич». Она ударилась головой о 
стену и упала без чувств, как мертвая. Ее привели в сознание, опрыскивая водой. 
Убитого из ружья мужа привезли к ней, и картлийцы и кахетинцы с женами прибыли 
в Тбилиси, а царь сам и царица Мария до конца недели оставались во дворце 
царевича, оплакивая его.

Каждый приходил и, по своему обычаю и соответственно своему положению оплакивая 
покойника, подносил покрывала.

Совершили поминки и раздачу подаяния по мусульманскому и христианскому обычаям.