й 
историк права Мациёвский убедительно доказал, что первый свет на славян был 
пролит с Востока и что они издавна вошли в состав восточного патриархата, но 
папы со своими светскими устремлениями насильственно вовлекали их в лоно 
римско-католической Церкви43. Характер проповедей тех и других миссионеров 
значительно различался в приемах. Речь западных проповедников была на 
непонятном языке, она часто приносила с собой только притеснения и нищету для 
обращаемых, в то время как греческая проповедь обладала тайной успеха. Славяне, 
обитавшие близ границ Греции, охотно принимали христианство, потому что святые 
апостолы объясняли им таинства веры на понятном для них языке. Хотя они и 
любили языческие обряды, продолжая следовать им даже будучи христианами, но 
никогда не защищали их с оружием в руках. Потому арена проповеди греческих 
монахов расширялась до далеких пределов. Католическим же ученым, и особенно 
Мациёвскому, принадлежит честь осознания, что во всех славянских землях, до гор 
Татры, первоначальным христианством было восточное и что только искусством и 
политикой Рима оно заменилось латинским. Оно первым было посеяно в Моравии, 
Чехии, Хорватии, Силе-зии, даже в Польше и, наконец, в Венгрии. Но зато римская 
курия отличалась удивительною прозорливостью. Она не только уничтожила здесь 
следы греческого миссионерства, но даже умела склонить болгар к отторжению от 
восточной Церкви, только что усыновившей их.
      Едва успел император Михаил удалить римско-католи-ческого епископа??, как 
поспешил дать большие права болгарской Церкви, чтобы удержать ее за собой. 
Болгарский архиерей получил второе место после константинопольского, а около 
середины X века стал независимым патриархом, но, впрочем, ненадолго 44. 
Болгария, возбуждавшая зависть пап, долго была предметом вражды двух великих 
Церквей, она послужила, наконец, одной из причин их разделения. Важно то, что в 
отношении Болгарии столько же играли роль экономические интересы пап, сколько 
претензии германских императоров. В болгарской стране, где дьявол и немец стали 
синонимами, вместе с римской пропагандой грозило и онемечение, уничтожение 
национальной культуры. Папская политика заключалась в упорном сопротивлении 
введению отечественного языка в богослужение в то время, когда немецкая 
цивилизация напрягала со своей стороны усилия к уничтожению славянского языка и 
народности между западными славянами??.
      Поспешим заметить, что такая неприязненная политика, как мы увидим далее, 
должна была сильно способствовать образованию славянского дуализма, кототый в 
свою очередь был непосредственным предшественником альбигойско-манихейского 
верования. Принятие славянами из Царьграда христианства вызывалось характером 
византийской церковной пропаганды, которая никогда не претендовала на полное 
уничтожение местной самостоятельности. «Восточное христианство никогда не 
превращало обращаемых в рабов, проповедуя слово Бога на их языке и охотно 
дозволяя перелагать его на всевозможные глаголы человеческие»45.
Не так поступала Римская Церковь имевшая, на основании исторических традиций 
великие унитарные цели.
Когда в результате разногласий с греками болгары стали колебаться между 
верховными Церквями, а чехи и мораване совершенно подчинились Риму, эта 
политика пап, проводимая со всем искусством, послужила причиной зарождения 
оппозиции, отклонявшейся от чистого христианства и ради любви к национальному 
культу выбравшей сторону манихеиского вероучения, которое не переставало до и 
после богомилов вести свою пропаганду.
      Ряд папских грамот был направлен против славянских языков. Первые из них 
еще делают некоторые уступки, тогда еще живы были просветители??, тогда 
необходимо было заручиться расположением новообращаемого племени и отвратить 
его от враждебных греков. Такой снисходительной политики держались Адриан II 46 
и Иоанн VIII, из которых последний сперва запретил славянский язык, но потом, 
после принесения оправдания, защитил Мефодия от постоянных нападок немецкого 
духовенства 47. Стефан V (885—891 гг.) восстает против местного языка с такой 
решительностью, которая показывает всю важность его для славянского населения, 
неправильно понимавшего догмат о Троице.
      Культ славянского богослужения был распространен даже в тех странах, 
которые всегда имели связь с Римом своим духовным просвещением. Иоанн X 
(914—928гг.) в послании к спалатрскому духовенству требует непременного 
употребления латинского языка и в грамоте к Томи-славу, королю хорватскому, 
замечает, что в славянских книгах много неправильных толкований 48.
Далмация и Славония, о которых папа так заботился, действительно служили позже 
посредствующим звеном в передаче богомильских воззрений в Италию к патаренам и 
в Лангедок к альбигойцам. Рим, таким образом, давно предчувствовал опасность. В 
той же Далмации сплитский собор в 925 году постановил, что «епископ не может 
посвящать в какой-либо церковный сан того, кто знает только славянский язык»49. 
Иоанн XIII (964—972 гг.) в послании к Болеславу II Чешскому, разрешая ему 
учредить свою епископию, обязывает его непременным условием совершать 
богослужение «не по обряду и секте народов болгарского или русского, и притом 
не на славянском языке, а следуя в точности учреждениям и постановлениям 
апостольским» 50.
В середине следующего столетия новый сплитский собор считает должным 
подтвердить запрет славянского цер-ковнослужения, постановив при этом, что ни 
один славянин не может быть возведен в священнический сан. Столь же серьезные 
причины для оппозиции латинству должны были существовать в славянских странах и 
при Гильдеб-ранде, который исходил из воззрений о католической исключительности.

Мы заметили также, что с самых древних времен славяне были предрасположены к 
дуалистическому представлению о верховных силах