справедливости, а вы хотите, чтобы мы забыли ее и последовали злым внушениям. 
Если граф тулузский заслуживает осуждения, то чем же наконец виноват его сын, 
почему он должен лишиться своего законного наследства? Иисус Христос сказал, 
что сын не повинен в грехах отца. Вспомните, прелаты и бароны, — когда первые 
крестоносцы шли на Лангедок и взяли Безьер, отрок был еще так юн, что не мог 
отличить хорошего от дурного. Кто же посмеет произнести над ним смертный 
приговор, когда закон и справедливость за него?
      Тогда со всех сторон раздались крики:
       — Государь, не бойтесь: пусть и отец и сын идут куда хотят и куда им 
назначите. Государство же отдайте графу Симону, пусть он будет государем.
      Слабого голоса епископа Озмы и провансальских рыцарей никто не мог 
расслышать. Папе пришлось быть защитником обвиненного. Ввиду решительного 
настроения собора он опасался идти наперекор и успел отстоять только одно — 
оставить за юным Раймондом Венессен и имперское вассальство, а если он будет 
любить Бога и Церковь и не встанет перед Ним ни мятежником, ни изменником, Бог 
передаст ему Тулузу, Ажен и Бокер. Напрасно было также заступничество 
английского посла, представлявшего письма своего государя. Мы знаем, каким 
слабым авторитетом пользовался Иоанн между тогдашними теократами.
       — Аббат, — с горьким чувством сказал Иннокентий послу, — я не могу 
сделать ничего. Все прелаты восстают против меня, и я должен скрывать свои 
чувства и не давать никакого повода, дабы молодой граф не нашел во мне ни друга,
 ни покровителя. Но я уверен, что молодой человек с его благородным сердцем 
сумеет терпеть и страдать, и если будет достаточно смел, то возвратит и свое 
наследство. Пусть только он будет благочестив, и Господь поможет ему, пусть 
всегда помнит, что камень падет на главу грешника 103.
      Эти слова относились к Монфору, который тем не менее был признан 
государем Тулузы. Несправедливость была возведена в закон. Все вышеизложенное 
показывает, насколько виновен в том Иннокентий, и оно же объясняет, что система,
 за которую обвиняют Гильдебранда и Иннокентий III, обязана существованием 
своим не им, а духу времени, — они только восприняли ее идеи и пошли во главе 
их..Если бы приведенные слова в действительности не были сказаны Иннокентием, 
то одно то, что так думает современный ему трубадур, патриот Юга, друг коммуны, 
феодалов, писатель, снисходительный к ереси, дает право утверждать, что 
Иннокентий разделял мысли, высказанные выше.
Против личной воли Иннокентию выпало на долю сформулировать соборное решение и 
подписать грамоту, беззаконно завершающую первый и важнейший акт альбигойской 
борьбы, которым мы завершаем первую часть нашего труда. Вот ее содержание:
«Целому миру послужит то, что предпринято проповедниками и крестоносцами для 
истребления еретиков и мятежников в провинциях нарбоннских и в соседних землях. 
Милостью Божьей, успех сопутствовал нашим попечениям. Теперь еретики и 
разбойники изгнаны, в стране царит католическая вера и господствует братский 
мир. Но так как эта новая лоза должна быть орошаема на той же почве, то мы 
решили, по совещании с собором, принять к тому надлежащие меры.
Граф тулузский Раймонд, виновный в тех двух статьях, с давних пор и по разным 
причинам признанный неспособным управлять страной в интересах веры, должен быть 
навсегда исключен от государственной власти и жить вне земли своей, в 
приличествующем ему месте, и там, принесши достойное покаяние по грехам своим. 
Ежегодно он будет получать на содержание четыреста серебряных марок. Жена же 
его, сестра покойного короля арагонского, которая, согласно общему 
свидетельству, женщина добрых нравов и чистая католичка, может пользоваться 
вполне и беспрепятственно деньгами, которые даны ей в приданое, под условием, 
что управлять ими она будет согласно предписаниям Церкви и притом так, чтобы 
дело мира и веры не терпело никакого ущерба, иначе ей дадут вознаграждение, 
какое заблагорассудится престолу апостольскому. 
Все же домены, какие крестоносцы отняли от еретиков, от «верных», их 
соумышленников и укрывателей вместе с городами Монтобаном и Тулузой, которые 
более всего повреждены ересью, должны быть предоставлены, с сохранением прав 
католических мужчин, женщин и церкви, графу Монфору, мужу храброму, более 
всякого другого содействовавшему успеху этого дела. 
Остальная же часть страны, не завоеванная крестоносцами, должна быть отдана, 
согласно велению Церкви, на охрану людям, способным соблюдать и защищать 
интересы мира и веры, с тем чтобы после передать ее единственному сыну графа 
тулузского, когда он достигнет законною возраста и будет заслуживать владения 
всей этой землей или только частью ее, как будет признано лучше» 104.
Владения графа де Фуа другим актом признавались под покровительством и властью 
Церкви впредь до особого распоряжения. Графа коммингского постигла, вероятно, 
та же участь.
Отсюда можно судить, какие перемены грозили наступить на Юге и какую роль 
суждено было играть в них альбигойству. Ересь самим папой провозглашалась 
уничтожен ной. Цель крестового похода достигнута. Католичество насаждено и 
представляется на Юге «новой лозой».
Из лотерейной игры с сильным врагом Раймонд, снаружи католик, в душе друг и 
вождь альбигойцев, вышел несчастным изгнанником. Побежденный, лишенный родовых 
земель, он должен был довольствоваться пенсией. Чуждый барон овладевает большей 
частью его государства. Монфор царит от пределов Безьера до океана, его 
владения  граничат с Пиренеями. Ничтожный клочок достается сыну  Раймонда. 
Чуждые нравы, характеры вторглись в Прованс. 
Все это было накануне появления нового завоевателя, который уже давно сторожил 
альбигойцев и крестоносцев. Четвертый латеранский собор подготовил формальное 
завоевание Юга французскими королями, заранее узаконю» офранцужение страны.
По окончании заседаний собора Ра