липп понимал, что эго лишь загишье, навеянное первым 
впечатлением великого народного сграха. Ересь скрылась, но тем стала опаснее; 
она влилась в кровь народной жизни и заразила ее той же враждой к французам, 
какую альбигойцы должны были питать к католикам. Филипп был так расчетлив, что 
всегда предпочигал тайную и легкую борьбу явной и рискованной. Он подготовил 
своим наследникам материальные и духовные средства к покорению Юга, а сам 
упорно отталкивал от себя добычу. События оправдали его расчеты. На Юге таились 
еще те патриогические силы, которые дали впоследствии (в двадцагых годах) 
Лангедоку возможносгь и средсгва свергнугь иноземное владычество. После Бувина 
Филипп не хогел пытагь счастья на непокорном Лангедоке, опасаясь проиграгь 
такую умную игру, какой была вся его жизнь, и по-прежнему отвечал молчанием да 
денежным пособием на римские предложения принять крестовое предводительство.
      Тем решительнее обозначились последствия Бувинской битвы на внутренних 
событиях английской истории. Они отразились на усилении средсгв и козней 
многочисленных врагов Иоанна в Англии. Еще во время Эдуарда Исповедника феодалы 
английские могли опирагься на привилегии, данные им от имени короля. Генрих I 
подтвердил их??. 
Деспотизм же Иоанна не признавал ничьих прав. Церковь искусно пользовалась этим 
элеменгом оппозиции, пока имелась в гом надобность. Но когда Иннокенгий 
восгоржествовал над королем и некоторым образом сменил в стране его авгоритет, 
то не мог продолжать прежнюю политику. Он решился поддерживагь исключительно 
тот порядок, который мог быть выгоден для королевской власти. В свою очередь, и 
прежний клиент Церкви, личный друг Иннокентия кардинал Стефан Лангтон, лишенный 
при внезапном обороте дел всяких надежд на прежнее влияние и могущесгво, 
поертвовал дружбой папы ради интересов целого феодального сословия, 
поддерживаемого владетелем Уэльса и королем Шогландии??. Интерес городов скоро 
совмесгился с феодальным. Общине было обещано участие в плодах победы над 
королевской властью. Бароны поклялись не прекращать войны до тех пор, пока не 
вынудят у тирана-короля подгверждения сгародавних привилегий. Стефан Лангтон 
был одним из тайных вождей этого движения. Иоанн, по пятам преследуемый 
баронами, не мог сопротивлягься перед столь единодушной коалицией. Девизом ее 
было восстановить старую свободу и преобразовать Церковь; предлогом же — 
присутствие всяческих рутьеров и иностранных солдат на английской земле и 
постоянные войны беспокойного короля.
Тем не менее в «Magna Charta Libertatum», данной Иоанном в июне 1215 года??, 
отразились следы особенности и той исключительности интересов, которая присуща 
была светской и духовной аристократии средневековых государств. В сущности, эта 
хартия подтвердила те феодальные права, которые имели английские бароны и 
которые отнимались нормандскими королями. Редакция шестидесяти трех статей этой 
знаменитой хартии может отчасти служить кодексом некоторых феодальных 
инстинктов, одним из истом ников к изучению гражданского феодального права.
      Иннокентий с самого начала движения стал к нему в оппозиционное отношение.
 «Ты всегда найдешь апостольскую нашу помощь», — писал он к королю 92. Папа 
прямо высказал свое неудовольствие депутации баронов. Он слишком преувеличивал 
силу и цели революции, тогда как тезисы хартии оказались позже 
санкционированными ею легатом Пандольфом, примасом Англии, магистром английских 
тамплиеров, архиепископом дублинским и восемью епископами, осенившими ее 
покровительством Божьим. Последняя статья хартии если и предписывает свободу 
англиканской Церкви, то тут же прибавляет, что «ни тех началах, на каких 
существовала она до настоящих недоразумений и какие были уступлены нам (королю) 
и утверждены грамотой нашей, а также согласием господним папы Иннокентия III и 
каковые намерены хранить как сами мы, так и завещать всегда хранить наследникам 
нашим»93.
      Основная статья хартии, по которой король не имей права назначать налогов 
без согласия своего «совета», и также — «каждый да будет судим судом ему 
равных»?? — не противоречили интересам Церкви и Иннокентия 94. То же надо 
сказать о местных комиссиях «двенадцати» по наблюдению за течением дел и о суде 
«двадцати пяти»??. Но папа понимал, что теократии противодействует уже то 
влияние, тот дух, в силу которого произошло самое движение. Ни нокентий сейчас 
должен был бы убедиться в непрочности системы, указанной ему его 
предшественниками. Она оказалась неприменимой при первом же освободительном 
движении в стране.
Была еще и другая причина: получив английское кори девство, Иннокентий смотрел 
на него как на великий церковный феод и считал себя обязанным поддерживать там 
своего наместника, то есть короля. Потому он не мог признать законности 
революционного движения баронов, тем более что Иоанн иначе изложил ход дела, 
лживо и превратно изложив законные стремления баронов. Надо вспомнить также, 
что в лице Иоанна папа видел будущего крестоносца, изъявившего желание биться с 
неверными по его слову, ради блага Церкви. Становясь, таким образом, на сторону 
абсолютистских стремлений, Иннокентий предпочитал видеть в легальных 
требованиях баронов от их взбалмошного государя нарушение королевских 
прерогатив, а следовательно, и своих лично95. Иоанн, прежде всего отдав приказ 
распустить иноземные банды, снова пригласил на службу известного нам Савари де 
Молеона. Мирный порядок в стране нарушился вопиющими злодействами. После 
геройской защиты крепости Вустера бароны нашли нужным обратиться к другому 
тирану. Сын французского короля, тот же принц Луи, вопреки запрещению папских 
поверенных стал готовиться к высадке в Англии, которая произошла почти через 
год после провозглашения Великой хартии. В июне 1216 года французский принц в 
самом Лондоне короновался английским королем, чтобы через четыре месяца позорно 
покинуть остров??. 
      Иннокентий уже не получил этого известия; ни его, ни Иоанна к тому 
моменту не стало. Приготовления