жителей, которые разбежались лишь 
тогда, когда удары таранов сделали дальнейшее сопротивление бессмысленным. 
Укрепления были разрушены, город разграблен, не успевшие бежать перебиты. Так 
как дело происходило ночью, сумятица была страшная. В довершение всего 
крестоносцы сожгли замок 15.
Вслед за падением Отлуля были возвращены многие другие замки и между ними 
Сен-Феликс, Монферран, Сен-Мишель, который был разрушен до основания. Кинувшись 
на Пюи-Лоран, Монфор вызвал было против себя графа тулузского, который, заняв 
город своими войсками, видимо, решился защищать его. Но отвага Раймонда исчезла,
 когда крестоносцы стали сходиться к городу; он поспешно остаавил Пюи-Лоран, а 
жителей повел за собой в Тулузу.
Монфор нашел город опустевшим. Через десять дней армия снялась с окрестных 
долин и, увеличив свою численность новыми французскими ополчениями, направилась 
в путь. Высшее французское духовенство меняло пастырский посох на меч: 
архиепископ руанский, епископ лаонский и знаменитый проповедник, архидиакон 
парижский Вильгельм привели Монфору свои и набранные из добровольцев отряды.
Города Рабастен, Монтегю и Гальяк сдались без сопротивления. Граждане 
Сен-Марселя выслали депутацию, но она не была принята, потому что Монфор решил 
никогда впредь не вступать ни в какие переговоры с лангедокскими баронами и 
общинами. Граждане предчувствовали беду, но сохранили геройскую твердость духа. 
Они не хотели, чтобы их богатства стали достоянием ненавистного врага, — одни 
спешно вывозили все, что казалось им ценным, другие разрушали свои дома. Монфор 
нашел опустевший город. Он велел сжечь его, а стены и башни разрушить. 
Крестоносцы пошли на соседний замок Гэпи, но, к своему удивлению, и там не 
нашли «присутствия жизни» 16. Монфор велел и здесь исполнить то же самое; город 
был разрушен и зажжен, а армия двинулась на осаду Сен-Антонина.
Когда дела Монфора шли так легко и счастливо, он не подозревал, что его юный 
сын подвергается сильной опасности от рук непокорных горожан, не привыкших 
сносить рабство, которое предлагали им французы. Молодой Амори вместе со своим 
дядей Гюи, недавно прибывшим из Палестины, был оставлен в Нарбонне. Заняв со 
своей свитой герцогский дворец, в котором всегда имели обыкновение жить 
тулузские графы, он уже тем одним навел на жителей много невыгодных для себя 
воспоминаний. Альбигойцы, распустив слухи, что вооруженные французы производят 
насилия, приучили граждан смотреть на них, как на опаснейших врагов, от которых 
надо ежеминутно ждать вреда. Однажды молодой Амори хотел открыть старое 
готическое окно дворца, которое уже давно не открывали; рама от ветхости 
разбилась и обрушилась на людную улицу. Очевидцы происшествия воспользовались 
случаем, подняли шум, и в народе заговорили о каких-то страшных событиях, о 
насилиях, совершившихся во дворце. В результате в Нарбонне началось восстание. 
Толпы бросились ко дворцу, осадили его и принудили графа удалиться в одну из 
башен. Двое из оруженосцев Монфора были убиты; лишь с трудом одному из 
посторонних лиц удалось успокоить возмутившихся 17. Народ разошелся по домам, 
но это происшествие показало пришельцам, как непрочно их положение в стране, за 
которую они так упорно воевали.
Многим баронам, еще не успевшим столкнуться с Симоном де Монфором, даже не 
верилось, чтобы они могли быть побеждены. «Никогда крестоносцы не возьмут моего 
замка», — говорил барон Адемар Иордан, наместник Сен-Антонина.
Об этих словах сообщили Монфору тогда, когда его армия уже шла на замок. 
Сен-Антонин расположен у подошвы высокой горы, омываемый позади водами реки, 
делающей его с этой стороны неприступным, спереди он лежал перед обширной 
равниной, на которой и расположились лагерем крестоносцы. Как только в городе 
это заметили, из замка была произведена вылазка. Отразив ее, французы кинулись 
на приступ и завладели тремя наружными бастионами городской стены. Наступившая 
ночь разлучила сражающихся, но на горожан этот стремительный натиск 
крестоносцев произвел такое впечатление, что они начали падать духом и многие 
немедленно покинули город через задние ворота. Монфор послал отряды в обход — 
кровопролитие и схватки не прекращались и ночью.
Но Симон вряд ли ждал столь легкого успеха, когда па следующее утро к нему 
явилась депутация от города, который недавно так презрительно отзывался о 
крестоносцах. Дело в том, что в городе кроме Адемара, наместника Раймонда, 
одинаково начальствовал и виконт Понс, непосредственный владетель его.
Виконт хотел выговорить свободное отступление. Монфор отказал в свободном 
пропуске, требуя безусловной сдачи города. Его желание исполнилось. Наместник 
не успел заранее оставить город и оказался таким же пленником Монфора, как и 
виконт Понс. Крестоносцы помпезно вступили в замок. Тридцать именитых жителей 
были немедленно казнены, город разграблен; по признанию самого католического 
историка не были пощажены ни монастыри, ни церкви. Граждане после произведенных 
казней были прощены, потому что Монфор не собирался разрушать город. Наместник 
Раймонда и другие тулузские рыцари были под стражей отправлены в Каркассон, где 
заключены в тесное подземелье 18. Изгнанник Балдуин, родной брат графа 
тулузского, был оставлен в качестве барона и представителя Монфора, который 
теперь направился в область Аженуа.
Эта земля была таким же средоточием ереси, каким некогда славилась Альбижуа. 
Она досталась тулузской короне по наследству от матери Раймонда VI, Иоанны, 
сестры Ричарда Английского. Местный епископ давно уже призывал Монфора. Главной 
целью похода был замок Пеннь; все, что встречалось крестоносцам на пути, они 
истребляли. В названном замке начальствовал родственник Раймонда Тулузского, 
Гуго д'Альфар. С четырьмя сотнями альбигойских воинов он решился погибнуть в 
своей крепости, но не сдаваться неприятелю.
Место было довольно укрепленное, окрестности плодоносные; взять эту крепость 
значило повелевать над страной. Монфор хотел прежде занять Ажен, где надея