вместе с своим сыном и Жераром 
де-Пепье, граф де-Фуа расположился в засаде, намереваясь перебить немецких 
гостей. Его план удался вполне (92). Большая часть крестоносцев(по крайней мере 
до 1500 человек) была перерезана. В тесноте и паническом смятении, воины Фуа 
произвели побоище. Пощады не давалось и, при всем том, много пленников они 
повели за собой в Тулузу. Согласно преувеличенному провансальскому 
свидетельству, из всей массы немцев прорвался только один, который и привез 
ужасную новость в лагерь под Лавором. Окрестные крестьяне добивали раненых (93).
 Монфор с главными силами кинулся в Монжуа, но провансальцев и след простыл. 
Монфор мог видеть множество мертвых и умирающих, кучами покрывавших окрестные 
луга. Он велел собрать раненых и отвести их в свой лагерь, а сам -бессильный 
что-либо сделать, хотя при нем было 14000 человек, -остался на несколько дней 
хоронить мертвых. С той минуты в его душе сложился страшный план мести 
альбигойцам Лавора. Резня лаворская была отплатой за Монжуа.
Падение Лавора было сигналом для последовательного падения соседних городов, 
менее сильных; а именно Пюи-Лорана, владетель которого добровольно покинул свой 
замок и бежал в Тулузу, а, после этого, Рабастена, Галвака, Монтагу, Латгарда, 
Пюисельза. Сан-Антонина и Сан-Марселя. Вся альбийская страна теперь была 
приведена к повиновению, благодаря своему епископу, который был помощником 
Симона и действовал с ним заодно. Теперь Монфор стал явно действовать против 
графа тулузского, хотя войны еще объявлено не было. Разрушив до основание замок 
Монжуа, навевавший неприятные воспоминания, Монфор двинулся на город Кассер, 
находившийся в прямой зависимости от графа тулузского. Раймонд выступил на 
помощь, но дошел только до Кастельнодарри. Узнав о силах Монфора и не решаясь 
на столкновение, он зажег этот замок и оставил Кассер на произвол судьбы. 
Гарнизон капитулировал на условиях свободного отступления и выдачи всех 
еретиков. Монфор пошел в город для католического увещевание, но оно было 
отвергнуто и 60 совершенных сожгли с той же превеликой радостью (cum ingen-ti 
gaudio), каоторая впервые обнаружилась в Лаворе (94). Затем Монфор двинулся на 
замок Монферран, где сидел брат графа тулузского, Балдуин, человек отважный и 
смелый, "один стоивший Роландов и Оливье", способный к разнообразной 
деятельности, но не имевший средств для нее (95). Замок был не из особенно 
крепких. Но у Монфора уже не было славных соратников; его армия значительно 
уменьшилась. Такие знаменитые воители, как епископ Парижский, барон Куси, 
Роберт Куртенэ и другие оставили его. Но у него было еще тысяч до десяти 
войска; с ним он и подступил к замку. Гарнизон был довольно значителен и 
Балдуин сумел бы дольше продержаться, если бы только крепость была надежнее. 
Орудия и машины крестоносцев не испугали рыцарей, которые скоро успели поломать 
многие из них и разрушить труды неприетеля. Убедившись тогда, что отвагу 
осажденных можно одолеть только терпением или хитростью, Монфор остановился на 
последней мысли. Он послал передать Балдуину, что хочет переговорить с ним, и 
на рыцарское слово просил его приехать в свой лагерь. Балдуин согласился и 
отправился в ставку Монфора в сопровождении всего лишь одного спутника. Симон 
принял его почтительно и со всеми знаками уважения. Он начал говорить о 
храбрости Балдуина и его сподвижников и перешел к тому стесненному положению, в 
которое его повергает брат, забывший о нем и оставивший его, как на острове, 
среди войск неприетеля. Он прибавил, что, как рыцарь, сочувствует ему и желает 
помочь. Он предлагал ему в полное владение замок с окрестной страной, требуя 
только полного нейтралитета. Он так растрогал Балдуина своим по видимости 
искренним участием, что тот дал ему слово впредь ни в каком случае ни воевать с 
ним, ни помогать его врагам. По другому известию, он дал ему обещание помогать 
во всякое время и против всех (98). Более того: будто очарованный Монфором, он 
взял на себя труд вновь склонить Раймонда на сторону крестоносцев. Заключив 
договор с Монфором, Балдуин действительно поехал к брату с монфоровой свитой и 
пересказал ему обо всем происходившем. Как только Раймонд услышал из уст брата 
все эти подробности, то пришел в такое негодование, будто потерял все свое 
государство, - так это его огорчило и изумило. Он сказал Балдуину и его свите, 
чтобы они убирались с его глаз и прибавил брату, что отныне он его недруг, так 
как заключил союз с его непримиримыми врагами и, что ужаснее всего, принес 
клятву в верности тому человеку, который беззаконно начал с ним войну. 
Балдуин уехал. Долго после этой сцены никто не смел показываться на глаза 
Раймонду; так был он страшен и печален. Единственная надежда его, родной брат 
изменил ему. Но в эту решительную минуту он не отступил. Когда Балдуин постыдно 
присягал Монфору и из слуги дьявола делался слугою Христовым (97), Раймонд 
взывал к своему народу.
Противники дождались наконец открытого боя. Монфор становился нападающей 
стороной. Причиной объявления войны графу тулузскому, он называл вмешательство 
последнего в лаворскую осаду. Говорили, что в городе нашли вспомогательный 
отряд, посланный тулузским графом (98). Все знали, что Раймонд запретил 
осажденным давать присягу. Но главный повод заключался в том, что Раймонд был 
отлучен легатами и что Монфору, с французами и немцами, надлежало "исполнить 
над ним месть Божью".
Формального вызова и теперь не было. Крестоносцы шли прямо на Тулузу потому, 
что теперь иначе им некуда было идти.
Всему Лангедоку не могло не казаться, что это движение будет роковым во всей 
истории альбигойских войн.
 
      
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ТОРЖЕСТВО МОНФОРА
      
     Ход альбигойской войны от первой тулузской осады до подчинения Лангедока и 
Тулузы Симону Монфору. Памьерские постановления. Дипломатические сношения. 
Битва под Бувином. Четвертый латеранский собор. Смерть Иннокентия III. 
Заключение
      
     Ход альбигойской войны от первой тулузской осады до подчинения Лангедока и 
Тулузы Симону Монфору
      
Тулуза давно уже привлекала