илосердии за 
случившееся. Капитул осудил его на потерю одеяния, потом его ему оставили Бога 
ради. [449] Тамплиер из Дома Тира нес в руке стаканчики для игры, стеклянные 
или фарфоровые; он уронил один, и тот разбился; "и брат взял все стаканчики и 
разбил их, а потом сказал, что так выразилось неблаговоление [к игре] Бога и 
Матери Его, и потом он взывал о милосердии за это дело". Он также был прощен. 
[450] 
      Командоры часто ответственны за самое разное добро, доверенное их 
попечению. Богатый сеньор с Кипра просил поухаживать в конюшнях Дома ордена 
Храма за своей больной лошадью. "И когда она выздоровела, на ней поскакал 
командор и поднял зайца, и бросился за ним, а лошадь упала и покалечилась, и от 
этой раны издохла". Командор ездил взывать о прощении в Акру, "и потерял свое 
одеяние, а некоторые говорили, что его можно было бы заковать в кандалы за 
столь великий ущерб". [451] 
      Строже проступки наказывались в военное время. Брат Жак де Раван, 
командор Дома Акры (одного из главных Домов ордена Храма в Сирии), предпринял 
набег на крепость Роберта (Кефр Кенна) с рыцарями, сержантами и местными 
наемниками. Поднялись сарацины, и тамплиеры понесли кровавое поражение, потеряв 
всех своих людей. Жак де Раван выбрался оттуда, но по возвращении его заковали 
в кандалы за совершенный без разрешения набег. [452] Брат Бодуэн де Борраж, 
командор рыцарей в Замке Паломника, совершил вылазку против турок, опустошавших 
побережье. Разведчики предупреждали его, что враг очень многочислен и лучше 
было бы повернуть назад. Вопреки их мнению, он дошел до Мирлы, где его отряды 
были окружены и уничтожены. Сам он с двумя рыцарями ускользнул. Друзья тут же 
отослали его из страны, чтобы спасти от осуждения. "Но никогда больше не обрел 
он власти в ордене Храма," - пишет составитель "Установлений", весьма 
порицавший подобный способ избежать правосудия Дома. [453] 
      Вещи сии, - объясняет он в конце, - были записаны по двум причинам: чтобы 
братья повиновались приказам, которые им отдают, и запрещениям, которые им 
делают, ибо из-за недостатка этих двух вещей приходят почти все несчастья, 
которые с ними случаются. А также затем, чтобы те, кто судит проступки своих 
братьев, умели лучше их рассмотреть, и чтобы никто не судил своего брата ни с 
ненавистью, ни с гневом, ни из-за любви, которую он к нему имеет, не 
позволяющих поддерживать правосудие Дома. 
      Какие заключения можно извлечь из этой массы подробностей? Вплоть до 
магистерства Тома Берара орден Храма управлялся "безупречными законами, 
поистине монастырскими и даже много более суровыми", [454] и карательные меры 
применялись постоянно. Когда вспоминают о героическом конце палестинского Дома 
при осаде Акры в 1291 г., как и о незапятнанной чести последнего магистра на 
Востоке, Гийома де Боже, можно верить, что устав применялся во всей полноте 
вплоть до конца существования Латинского королевства. 
      ГЛАВА XIX 
      Крестовый поход Людовика Святого 
      Из всех крестовых походов седьмой начался при самых благоприятных 
предзнаменованиях. Единство командования, предводитель, умевший внушить 
уважение к себе, тщательная подготовка, уже приобретенный навык соединенных 
операций на море и на суше, казалось, сулили успех. Стратегический план 
нападения на Дамьетту, а затем и на Каир, был хорошо обоснован, а новый период 
борьбы между мусульманскими государями делали крестовый поход своевременным. 
      Захват Дамаска эмиром Бейбарсом после его победы при Газе в 1244 г. лишил 
христиан ценного союзника; союз с государями Дамаска, за который тамплиеры 
держались так долго, возможно, ослабил бы врага во время атаки крестоносцев на 
Египет. Но затянувшееся промедление привело к потере всего. Походу недоставало 
благоприятного момента, который бы сделал эффективным осуществляемое им 
стратегическое движение. 
      Подготовку своей экспедиции французский король начал с 1246 г. Он нанял 
суда у генуэзцев и пизанцев, в качестве военной базы был избран остров Кипр, 
находящийся в трех днях плавания от побережья египетской Дельты. 28 августа 
1248 г. Людовик IX Святой пристал к берегу у Эг-Морта со своей женой, королевой 
Маргаритой Провансской, братьями, графами Робертом Артуа и Карлом Анжуйским, 
графиней Анжуйской и всем рыцарством страны. Его биограф, Жан де Жуанвиль, 
отправился в поход с группой шампанских рыцарей. Альфонс, граф Пуатье, третий 
брат короля, должен был последовать за ними во главе флота. Первый контингент 
прибыл к Никосии 17 сентября, и крестоносцы провели на Кипре всю зиму. Место 
главы ордена Храма довольно долго пустовало после катастрофы при Газе, так как 
не знали, жив ли еще Арман Перигорский. Великим командором в ноябре 1244 г. был 
брат Жан де Рокфор. Имя Гийома де Соннака появляется только в 1247 г., хотя он 
мог быть избран магистром ордена Храма и ранее. [455] 
      Новый магистр тайно поддерживал отношения если не с султаном, то, по 
крайней мере, с его эмирами; в этом он следовал обычаям Дома со времени Робера 
де Красна. Брат Гийом попытался наладить отношения некоторых из них с 
французским королем, возможно, чтобы начать переговоры или организовать нужную 
диверсию в мусульманском лагере. Но Людовику Святому недоставало необходимой 
дипломатической гибкости, и он отказался воспользоваться переговорами. Он 
горячо порицал Гийома де Соннака и запретил ему без разрешения принимать 
турецких посланников. Один из хронистов достаточно хорошо выразил общественное 
мнение крестоносцев, говоря, что "магистр ордена Храма и султан Египта 
совместно заключили столь добрый мир, что оба велели отворить себе в чашу 
кровь". [456] [*3] 
      Другой союзник, явившийся той зимой, был принят нисколько не лучше. 
Великий монгольский хан отправил посольство к французскому королю, чтобы 
предложить военный союз против сарацин; французы не разобрались в этом демарше, 
а Людовик помышлял только о том, как бы обратить этот азиатский народ в 
христианство, не прибегая к помощи своего войска. 
      Нанимая суда итальянцев, король готовился покинуть Ки