новала своего 
мужа. И Жерар де Ридфор, под видом благословения, громко воскликнул: "Эта 
корона вполне стоит ботронского брака!" [244] 
      Раймунд Триполитанский остановился в Наблусе у Бальана д'Ибелена, второго 
мужа вдовствующей королевы Марии Комнины и свекра принцессы Изабеллы. Там они 
собрали совет, чтобы договориться о наследовании, когда получили вести о 
короновании Сибиллы и Гвидона. Тем не менее приверженцы графа Триполи 
приступили к избранию Изабеллы и ее молодого мужа Онфруа Торонского; меж тем 
последний, ничуть не домогавшийся короны, бежал из Наблуса и направился в 
Иерусалим, чтобы присоединиться к своей невестке. Выборщикам осталось только 
разойтись. Граф Триполи возвратился в свой Тивериадский замок к жене и четырем 
пасынкам. Раймунд, опасаясь за свою личную безопасность, приступил к 
переговорам с Саладином, чтобы подготовить себе союзника в противостоянии 
Лузиньяну, который уже угрожал ему нападением. Граф всегда придерживался 
политики доброго согласия с исламом и имел множество друзей среди эмиров, но на 
этот раз его переговоры граничили с предательством. 
      Характер Раймунда Триполитанского так и остается для нас малопонятным. 
Два человека, которым можно доверять, - Гийом Тирский и Бальан д'Ибелен, его 
друзья, первый из которых, архиепископ, искренно восхищается им и говорит о нем 
с нежностью; хроника Эрнуля, написанная оруженосцем Бальана д'Ибелена, по 
возможности щадит Раймунда, свидетельствуя о большой к нему симпатии. Но все же 
следует признать за графом некое бессилие; его политика безуспешна, и кажется, 
он не внушает сарацинам большего доверия, чем "король Гион", который был 
неумелым правителем, но, в сущности, человеком отважным. При обстоятельствах, в 
которых находилась Святая Земля, Раймунд совершил весьма серьезную ошибку, 
втянув сарацин в междоусобицу. 
      Рассудительные умы, такие, как Бальан д'Ибелен, магистр ордена 
госпитальеров Роже де Мулен и архиепископ Тирский, осознавали, что примирение 
настоятельно необходимо. Гвидон от него не отказывался; чересчур 
слабохарактерный, он соглашался с мнением каждого. В свою очередь, соглашения 
должен был желать и Раймунд. Бальан д'Ибелен и Роже де Мулен взяли на себя 
миссию посредников и уговорили Жерара де Ридфора их сопровождать, понимая, что 
особенно важно примирить этого последнего с Раймундом Триполитанским. 
      Эмиссары отбыли из Иерусалима в последний день апреля 1187 г., 
сопровождаемые эскортом из десяти рыцарей ордена госпитальеров. Но, проезжая 
через свой наблусский фьеф, Бальан сделал остановку на один день и сказал обоим 
магистрам, что следующей ночью присоединится к ним в замке Фев. участь Святой 
Земли решилась именно этой ночью, и простой случай предопределил ее. Проезжая 
около полуночи через город Савас, по следам своих попутчиков, Бальан вспомнил, 
что завтра - праздник святых апостолов Филиппа и Иакова, и, пожелав прослушать 
мессу, свернул с дороги к воротам епископа. Этот ночной посетитель должен был 
вызвать некоторое смятение; можно представить себе сбежавшихся, еще полусонных 
слуг и епископа, который вынужден встать с постели, ворча на странствующих 
рыцарей. Одевшись, он вышел к сеньору д'Ибелену и беседовал с ним, покуда дозор 
не прокричал день, когда епископ послал за капелланом, чтобы отслужить мессу. 
      Бальан вновь пустился в путь со своими сержантами и оруженосцами. Когда 
на следующее утро он подошел к замку Фев, на равнине Эсдралона, то заметил, что 
один отряд тамплиеров поставил свои палатки под стенами замка, но палатки были 
пусты, а замок покинут. Его оруженосец проник в донжон, поднялся на этажи и все 
обыскал: он нашел только двух больных, которые ничего не могли ему сказать. 
      Бальан, весьма встревоженный, собрался уже повернуть вспять, когда 
внезапно появился какой-то тамплиер, вопя и крича, который и рассказал ему, 
какая приключилась катастрофа. 
      Саладин предпринял наступление на Палестину, чтобы отомстить за 
египетские караваны, разграбленные франками в разгар перемирия. Раймунд, 
попавшийся на своей же игре, тянул время как мог, но ему пришлось позволить 
турецким авангардам проводить поиски на своих землях, при условии возвращения 
вечером за Иордан. Он велел оповестить об этом по всему своему фьефу, советуя 
жителям оставаться на месте, ибо им нечего бояться сарацин. 
      Снова случаю было угодно, чтобы эта вылазка имела место 1 мая и чтобы оба 
магистра узнали о ней в замке Фев. Маршал ордена Храма находился в укреплении 
Какун, что в семи-восьми километрах, с ним были девяносто рыцарей монастыря, и 
Жерар ему отослал немедленно свои приказы, "чтобы он, как только увидит его 
распоряжение, снялся и приехал к нему". Братия прибыла в полночь и 
расположилась у замка. На рассвете следующего дня оба магистра с сотней рыцарей 
ордена Храма и госпитальеров прошли через Назарет, где собрали еще сорок 
рыцарей-мирян, и продвинулись до Крессонского источника <...> Семь тысяч 
мамлюков поили своих коней на овечьем дворе. 
      Рыцари, расчищавшие проход на вершинах гор, имели преимущество на 
местности и время, чтобы оценить обстановку. Жерар де Ридфор атаковал бы 
язычников стремительно, безрассудно и без колебаний, но численная разница была 
такова, что магистр госпитальеров и магистр ордена Храма посоветовали ему 
повернуть назад. Опасаясь оскорбить Роже де Мулена, Жерар набросился на Жака де 
Майи: "Вы говорите как человек, который хотел бы удрать; вы слишком любите эту 
белокурую голову, кою вы так хотели бы сохранить". - "Я умру перед лицом врага 
как честный человек, - ответил ему брат Жак. - Это вы повернете поводья как 
предатель". Он говорил правду. К концу битвы спаслись только трое тамплиеров, в 
числе которых был Жерар де Ридфор. - "Он, составивший тогда треть рыцарей". 
[245] 
      Белокурый Жак