огласия его капитула. 
      Заметим, что булла не говорит ни о св. Бернаре, ни о Соборе в Труа. Так 
как Иннокентий II своим избранием был обязан аббату Клервоскому и всегда 
выражал ему признательность и даже почтение, мы обнаруживаем здесь наилучшее 
возможное свидетельство против включения устава в творения святого. 
      Запрещаем всем требовать от вас тех клятв или присяги, которыми 
пользуются миряне. Равным образом запрещаем вашим братьям - рыцарям и 
сержантам - покидать свое жилище и свой Дом или вступать в другой орден без 
разрешения вашего магистра и вашего капитула. 
      Поскольку защитники Церкви должны существовать на средства Церкви: "Мы 
запрещаем всем уступать вымогательству десятины; напротив, Мы утверждаем вас в 
пользовании десятиной, которая будет вам вноситься с согласия епископа". Битва 
за десятину завязалась и продлится долго. [78] Но еще серьезнее ущемляла власть 
диоцезов следующая привилегия: 
      Дабы ничто не мешало спасению ваших душ, вы можете взять себе в помощники 
клириков и капелланов и держать их в своем Доме и в собственном повиновении, 
даже без согласия епископа диоцеза, властью Святой римской Церкви. Эти 
капелланы должны пройти испытательный срок в один год, и ежели они окажутся 
зачинщиками беспорядков или просто бесполезными для Дома, вы можете отослать их,
 отобрав среди них лучших. Капелланы не должны дерзостно вмешиваться в 
управление Дома, по крайней мере если этого не прикажет магистр. Они заботятся 
о душах, если только этого желают магистр и рыцари. Они не подчинены никому вне 
капитула и должны повиноваться тебе, дорогой сын Роберт, как своему магистру и 
прелату. 
      Процитированные положения неоднократно повторяются в тексте статутов. К 
своим капелланам рыцари всегда относились с большим недоверием, даже с 
презрением. Но третья привилегия буллы окончательно отстраняла епископов от 
всякого контроля над духовными делами ордена Храма. 
      Оговаривая епископские права в том, что касается десятин, даров и 
погребений. Мы вам предоставляем право возводить часовни во всех местах, 
имеющих отношение к ордену Храма, дабы вы и ваши близкие смогли бы там служить 
службу и быть там похороненными. Ибо непристойно и опасно для души, когда 
давшие обет братья, идя в церковь, должны смешиваться со сбродом грешников и с 
мужами, посещающими женщин. 
      Несколькими годами позднее часовни тамплиеров наполнились этими мужами - 
как и женщинами, - которые покидали свои приходские церкви ради храмов ордена. 
И борьба с епископами, отстаивавшими свои права, усугубилась еще больше. 
      За буллой "Omne Datum Optimum" в 1145 г. последовала другая - "Militia 
Dei", оповещавшая епископов о том, что тамплиеры отныне имеют право возводить 
часовни [79] . Сотня переизданий показывает, сколь трудно было навязать свою 
волю белому духовенству и воспользоваться привилегиями, дарованными Папой. 
Споры начались вокруг вопроса о деньгах. В 1160 г. тамплиеры жаловались на то, 
что епископы отбирают у них треть от имущества, завещанного ордену теми, кто 
желал быть похороненным на их кладбищах. Булла "Dilecti filii" [80] имела целью 
обязать белое духовенство удовлетвориться четвертью завещательного дара. 
Несмотря на предоставленную им часть завещанного имущества, епископы всегда 
противились погребению на кладбищах ордена. Они требовали также и уплаты 
десятины, от которой Дом был освобожден. В целом Папы принимали сторону 
тамплиеров; иногда просили их, ради согласия в Церкви, договориться миром. В 
споре между Домом Лиона и Шалона-на-Соне и канониками Турню по поводу десятины, 
некогда взимавшейся этой церковью, Александр III согласился с рыцарями, но 
все-таки просил их уплатить хотя бы что-нибудь, дабы удовлетворить каноников: 
"Et nos debemus honestatem vestram non immerito commendare" [81] [*13] В другой 
раз тамплиеры возвели часовню в приходе Шорхем в Сассексе. Местный аббат 
противопоставил их действиям привилегию, согласно которой ни архиепископ, ни 
епископ, ни иное лицо не могут сооружать часовню в приходе, принадлежащем его 
аббатству. Александр III вынес решение, что тамплиеры могут сохранить свою 
молельню, но не должны ни требовать десятины от прихожан, ни допускать их к 
мессе, ни хоронить их. Прихожане могли слушать мессу тамплиеров, но только 
после приходской службы, и подавать милостыню, какую пожелают. [82] Такое же 
решение было принято в споре между тамплиерами и дижонским канониками св. 
Стефана, и во множестве подобных случаев. [83] 
      Продолжая упорно бороться за привилегии, уже предоставленные Святым 
престолом, тамплиеры живо интересовались лицами, находящимися под интердиктом 
или отлучением. Предание запрещению и анафеме было оружием, которым Церковь 
злоупотребляла в XII в., и тамплиеры в полной мере сознавали возможную выгоду. 
У них уже было право собирать пожертвования раз в год в каждом храме: по булле 
Milites Templi 1144 г., если они приезжали в город, деревню или замок, 
находившиеся под интердиктом, церковь должна была один раз открыться и месса - 
совершиться во имя "чести и почитания их рыцарства", - supressa voce et sine 
tintinnabulis [*14] и исключая присутствие отлученных. [84] 
      В 1143 г. английские тамплиеры, окружив Жоффруа де Мандевиля, графа 
Эссекса, на смертном одре, покрыли его белым плащом в знак принятия ad 
succurrendum, несмотря на анафему, тяготевшую над ним (собственно, он вполне 
заслужил ее за совершенные преступления). Сначала его похоронили без церемоний, 
in antro quodam, в лондонском Старом Храме, а потом - с папским отпущением 
грехов и церковным обрядом на кладбище Нового Храма. [85] Десятью годами позже 
Александр III сурово упрекал орден за погребение тел отлученных, приказав 
убрать их с кладбищ. В следующем столетии те, кто был предан анафеме, 
допускались к мессе и Таинствам, и жены друзей ордена прибегали к помощи 
храмовников для крещения новорожденных детей, хотя бы мужь