нной войны» рассказывает об осаде Акры армией Ричарда Львиное Сердце: для 
него, вне всякого сомнения, крестоносцы были «пилигримами».
       Покаянное паломничество отражает новую духовную атмосферу, порожденную 
клюнийским монашеством. В XI в. оно пережило необычайный расцвет, и по 
выражению И. Правера, часто являлось «делом коллективного искупления». В целом 
паломничество свидетельствует об искренних вере и чувствах. Но — и можно 
сказать, что это его непредвиденный эффект, — оно заставило пуститься в путь 
самых недостойных представителей христианского мира. Нам известны имена 
нескольких закоренелых грешников, ставших «завсегдатаями» на привычных машрутах 
пилигримов, например Фульк Нерра, граф Анжуйский.
       Организаторам крестовых походов и военным орденам, когда настало время 
их создания, приходилось приспосабливаться к этойситуации, либо привлекая к 
своей борьбе желающих из числа пилигримов на время их пребывания на Востоке, 
либо вербуя отпетых головорезов, от которых Запад избавлялся, отправляя в 
покаянные паломничества. Однако потребность латинских государств в воинах 
перевешивала все остальные соображения.
       Начиная с работ Поля Альфандери (La Chretiente et l`Idee de croisade), в 
науке господствовало мнение, что в чистом виде идея крестового похода 
существовала только во время Первого крестового похода и единственного 
народного похода во главе с Вальтером Голяком и Петром Пустынником. Но уже 
двадцать лет назад историки выступили против этого однобокого взгляда, чтобы 
доказать, что на самом деле этой идеей была пронизано все западное общество. По 
мнению А. Вааса, крестовый поход стал основной возможностью претворить в жизнь 
рыцарский идеал. «Переход» (passage) за море был внешним выражением 
религиозного сознания рыцарства. Крестовый поход — это прежде всего феномен, 
связанный с сущностью рыцарства; все остальное либо маргинально, любо 
вторично20.
       Безусловно, крестовый поход переходил из одной крайности в другую, но 
фундаментальная идея все равно оставалась в силе. Доказательством тому служит 
орден Храма. Так чем же он был, в конце концов? Оригинальной организацией, 
воплотившей в себе модель рыцарей Христовых; орденом, примирившим непримиримое 
и сведшим воедино две несовместимые функции — воина и монаха, устранив любой 
источник противоречий между ними. Этот орден стал настоящим «воплощением 
идеологии крестовых походов на постоянной основе, а не только на ограниченное 
время, как это было с крестоносцами»21.
       Все эти идеи можно встретить в прекрасном тексте «.Песни о крестовом 
походе на альбигойцев» Гильома де Тудель. Это произведение датируется XIII в., 
но, кажется, идеология рыцаря Христова к этому времени не успела устареть. Дело 
было в 1216 г. Крестоносцы Симона де Монфора только что завладели замком Терм. 
Потерпев поражение, граф Тулузы...
         
Отправился в Сен-Жиль, на большое собрание, где присутствовали духовенство, 
аббат Сито и крестоносцы. <...> Аббат поднялся - «Сеньоры, — им сказал он, — 
знайте, что граф Тулузы действительно почтил меня, оставив землю, за что я ему 
очень благодарен; и я поручаю его вам». Тогда вскрыли письма, запечатанные в 
Риме и посланные графу Тулузы. К чему затягивать рассказ? Легаты выдвинули 
столько требований, что граф Раймунд наконец заявил: все их удовлетворить не 
достанет и его графства. <...> [Новый собор в Арле]. Крестоносцы письменно 
составили приговор для графа, который с королем Арагонским ждал их снаружи, на 
холоде и ветру. Аббат при всех вручил ему грамоту. <...> И вот о чем пошла речь 
в этой грамоте с первых строк: «Пусть граф соблюдает мир, а также все, кто с 
ним. Пусть отныне и впредь распустит свои банды наемников. Пусть вернет 
священникам их права, чтобы они получили все, что попросят. Пусть откажет в 
покровительстве нечестивым иудеям; а тех пособников еретиков, на которых ему 
укажут клирики, выдаст всех в течение года. И пусть они едят не более двух 
сортов мяса и носят не дорогую одежду, а грубый коричневый балахон и как можно 
долго. Пусть они полностью разрушат свои замки и крепости». <...> И пусть 
каждый год дают по четыре денье раziers (ответственным за соблюдение мира 
Божьего) с земли, на которую укажут клирики. Все ростовщики пусть откажутся 
взимать ссуды. <...> Граф же пусть переправится через море и пойдет к Иордану и 
останется там столько, сколько захотят монахи или римские кардиналы или их 
доверенные люди. <...> Наконец, пусть он вступит в орден Храма или орден Св. 
Иоанна»22.
       
       Итак, в приговоре фигурируют — война во имя защиты веры, Божий мир и его 
хранители (раziers), покаянное паломничество к Святым местам, т. е, крестовый 
поход, и в довершение всего орден Храма или Госпиталя.
       
       Влияние: орден Храма и рибат
       
       Между тем можно ли сказать, что орден Храма и другие военно-монашеские 
ордены были творением исключительно западного христианства? В свое время 
историки ссылались на возможное влияние мусульманских рибатов. После нескольких 
лет забвения эта гипотеза снова на слуху; но теперь она подкреплена новыми 
аргументами23.
       Рибат представлял собой укрепленный военно-религиозный центр, 
расположенный на границе мусульманского мира. Служба в нем — временная и 
добровольная — была своего рода аскезой и расценивалась как один из аспектов 
джихада, священной войны ислама. В Испании было немало рибатов.
       Спор разделил историков на два лагеря. Одни полагают, что «свою 
структуру орден Храма и другие военные ордены унаследовали от христианских 
монастырей и м