я булла была доставлена 
на остров только в мае 1308 г. Маршал ордена Эйме д'Оселье отказался 
подчиниться и сдать оружие. В конце концов 1 июня 1308 г. после нескольких 
туров долгих переговоров он уступил. Тамплиеры стали пленниками в собственных 
замках Хироликия и Эрмасайя.
        Таким образом, потребовалось девять месяцев, чтобы приказ папы был 
выполнен по всему христианскому миру. Подчинились все. Однако за пределами 
Франции и стран, находившихся под ее влиянием, это было сделано неохотно. Тем 
не менее в течение этого периода досье существенно обогатилось.
       
       Обвинения и первые допросы
        
        Письмо от 14 сентября 1307 г., в котором король приказал арестовать 
тамплиеров, было составлено весьма искусно. Якобы вначале король не хотел 
верить слухам. Но мало-помалу «родились предположения и сильные подозрения». 
Тогда он решил установить истину, и «чем шире и глубже мы изучали, как будто 
подкапываястену, тем ужаснее становились мерзкие дела, на которые мы 
наталкивались». Ему ничего не оставалось, как перейти к действию. Что касается 
средств, которые пришлось применить, чтобы выявит!, правду, то текст совершенно 
откровенен:
          
понятно, что всю правду невозможно открыть, иначе как взяв под подозрение всех, 
и что если и есть невиновные, то важно, чтобы они были проверены как золото в 
тигле и оправданы судом, который настоятельно необходим...

        Королевские распоряжения без обиняков предписывали «при необходимости» 
применять пытки (р. 19-23).
        После появления первых признаний обвинения обрели почву. Начиная с 
августа 1308 г., когда папская власть взяла дело в свои руки, обвинения были 
объединены в пятнадцать статей, включавших восемьдесят восемь (или восемьдесят 
семь) вопросов в судебной процедуре против личностей, или сто двадцать семь — 
против ордена488. Следуя за Малкольмом Барбером, можно свести все эти статьи к 
семи основным положениям:
        — Тамплиеры отрицают Христа, которого считают ложным пророком, распятым 
за собственные грехи, а не во искупление грехов человечества. Во время своих 
церемоний они топчут крест, плюют и мочатся на него.
        — Они поклоняются идолам, кошке и голове с тремя лицами, которыми они 
подменяют Спасителя.
        — Они не верят в таинства, а священники ордена во время мессы 
«забывают» произнести формулы пресуществления.
        — Магистры и сановники ордена, будучи мирянами, отпускают братьям грехи.

        — Тамплиеры практикуют непристойные и гомосексуальные обычаи.
        — Они обязуются способствовать обогащению ордена любыми средствами.
        — Они тайно собираются по ночам; всякая огласка относительно капитулов 
строго наказывается вплоть до смерти. 
        Пятнадцатого октября 1307 г., выступая перед собранием нотаблей в 
Нотр-Дам, Гильом де Ногаре черпал свои аргументы в оправдание ареста из 
аналогичного арсенала. Сначала агенты короля, потом инквизиторы вырвали у 
тамплиеров признания, требовавшиеся, чтобы подкрепить обвинения.
        В Париже допросы начались уже через неделю после ареста. В октябре и 
ноябре было принято сто тридцать восемь свидетельских показаний, к которым 
нужно прибавить еще девяносто четыре, полученных в провинции. Краткое 
исследование Малкольма Барбера, начавшего с парижских показаний, показывает, 
что речь шла о людях, средний возраст которых составлял сорок два года, а 
большинство принадлежало к числу братьев-сержантов или братьев-служителей. Сто 
тридцать четыре из ста тридцати восьми частично или полностью подтвердили 
обвинения, выдвинутые против их ордена. В провинции некоторое время держались 
тамплиеры Кана. Два немецких тамплиера, допрошенных в Шамоне, все отрицали.
        Все, от пастуха из Божи до великого магистра Жака де Моле, в чем-то 
признавались, но ясно, что решающее значение для хода дела имели исповеди 
сановников. Именно здесь король и Ногаре добились самого явного успеха. Первым, 
21 октября, сделал признание Жоффруа де Шарне, прецептор Нормандии. Ему было 
пятьдесят шесть лет, и он был принят в орден в Этампе за тридцать семь или 
тридцать шесть лет до этого...
          
Когда его принимали, ему принесли крест с изображением Иисуса Христа, и тот же 
самый брат, который его принял, велел ему не верить в того, чье изображение 
было перед ним, потому что это лжепророк, а не Бог. И тогда принимавший его 
брат заставил его трижды отречься от Иисуса Христа — по его словам, только 
устами, но не сердцем.
Когда его спросили, плевал ли он на само изображение, он под присягой сказал, 
что не помнит такого, и думает, что это потому, что они торопились.
Когда его допрашивали по поводу поцелуя, он сказал под присягой, что поцеловал 
магистра, который его принял, в пупок, и слышал, как брат Жерар де Созе, 
прецептор Оверни, говорил братьям, присутствовавшим на капитуле, что 
предпочитает совокупляться с братьями ордена, нежели предаваться разврату с 
женщинами, но сам он этого никогда не делал, и никто никогда его к этому не 
принуждал (р. 31-33).

        Признание Гуго де Пейро, который в качестве генерального досмотрщика 
ордена присутствовал при сотне вступительных церемоний, безусловно, навредило 
ордену больше всего. Он сказал почти то же самое, что и Шарне, и уточнил, что 
сам принимал братьев таким же точно образом, «потому что таков был обычай 
согласно уставу ордена».

Когда его спросили, уверен ли он в том, что все братья вышеназванного ордена 
были приняты таким же образом, он ответил, что он так не считает. Од-нако 
впоследствии, в тот же день представ перед вышепоименованным членом комиссии, 
нами, нотариусами, и нижеподписавшимися свидетелями, он добавил, что плохо 
понял и плохо ответил, и под присягой подтвердил свою уверенность в том, что 
всех принимали скорее таким же образом, чем каким-то другим, и что он сказал 
это, чтобы уточни