а, простоты слога, где 
он напоминал слушателям о былом величии города, матери красноречия и мудрости, 
высказывал твердую уверенность в непрерывном генеалогическом продолжении 
афинского народа с древних времен по его время, убеждал афинян соблюдать 
благородные нравы их предков, приводил в пример Аристида, Аякса, Диогена, 
Перикла, Фемистокла и других. Эта речь, составленная, на самом деле, в 
возвышенном стиле, наполненная античными и библейскими цитатами, пересыпанная 
метафорами и тропарями, осталась чуждой и темной для слушателей нового 
митрополита; речь его была выше понимания афинян XII века. И это Михаил понял. 
С глубокой горечью он в одной из следующих проповедей говорит: «О, город Афины! 
Матерь мудрости! До какого невежества ты опустился!. Когда я обращался к вам со 
вступительной речью, которая была так проста, безыскусственна, то оказалось, 
что я говорил о чемто непонятном или на чужом языке, персидском или скифском». 
Ученый Михаил Акоминат быстро отказался видеть в современных ему афинянах 
непосредственных потомков древних эллинов. Он писал: «Сохранилась самая 
прелесть страны, богатый медом Гимет, тихий Пирей, некогда таинственный Элевсин,
 Марафонская равнина, Акрополь, — но то любящее науку ученое поколение исчезло, 
и его место заняло поколение невежественное, бедное умом и телом». Михаил, 
окруженный в Афинах варварами, сам боялся огрубеть и превратиться в варвара; он 
жалуется на порчу греческого языка, сделавшегося какимто варварским наречием, 
которое понимать Акоминат был в состоянии только три года спустя после своего 
прибытия в Афины. Возможно, эти его жалобы не без преувеличений, однако он был 
недалек от истины, когда писал, что Афины были городом славы (a glorious city), 
которого больше нет. Истинное имя Афин исчезло бы из памяти людей, если бы оно 
не поддерживалось бы постоянно блистательными подвигами прошлого и знаменитыми 
историческими памятниками, такими как Акрополь, Ареопаг, Гимет и Пирей, которые,
 как неизменяемые творения природы, находятся вне зависимости от разрушения 
временем. До самого начала XIII века Михаил оставался в Афинах. После 
завоевания Афин франками в 1204 году он должен был уступить свое место 
латинскому епископу и последнюю часть своей жизни провел на небольшом островке 
Кеосе, около берегов Аттики, где в 1220 году умер и был погребен.
      Михаил Акоминат оставил после себя богатое литературное наследство в виде 
проповедей и речей на различные темы, многочисленных писем и нескольких 
стихотворений, дающих драгоценные сведения о политических, бытовых и 
литературных условиях жизни его времени. Из его стихотворений первое место 
принадлежит ямбической элегии в честь города Афин, «первому, а также и 
единственному дошедшему до нас плачу о гибели древнего, славного народа». 
Грегоровиус называет Михаила Акомината лучом солнечного света, который вспыхнул 
в темноте средневековых Афин, «последним великим гражданином и последней славой 
этого города мудрости». Другой автор писал: «Чужестранец по рождению, он 
настолько сроднился со своим приемным домом, что мы можем назвать его последним 
из великих афинян, достойным стоять рядом с теми благородными фигурами, которых 
он столь ярко представил своей пастве».
      В варварстве, окружавшем Афины, о котором пишет Михаил, и в порче языка, 
может быть, надо видеть следы славянского влияния. Мало того, некоторые ученые, 
например Ф. И. Успенский, считают возможным, на основании сочинений Михаила, 
утверждать существование в XII веке около Афин такого важного явления во 
внутренней истории Византии, как славянской общины и свободного крестьянского 
землевладения. Я не могу согласиться с этим утверждением.
      Младший брат Михаила, Никита Акоминат (или Хониат) занимает достойное 
место в ряду исторических писателей XII и начала XIII веков. Родившись около 
половины XII столетия, как и брат, во фригийском городе Хоны, Никита еще 
мальчиком был отправлен в Константинополь, где обучался наукам под руководством 
своего старшего брата Михаила. В то время как последний посвятил себя духовному 
званию, Никита выбрал светскую дорогу чиновника и, начиная, вероятно, с 
последних годов правления Мануила, и особенно при Ангелах, будучи близким ко 
двору, достиг высших ступеней чиновной лестницы. Вынужденный бежать из столицы 
после разгрома ее крестоносцами в 1204 году, он нашел приют у никейского 
императора Феодора Ласкаря, который, обласкав его и возвратив ему все 
утраченные им почести и отличия, дал возможность Никите последние годы его 
жизни посвятить излюбленному труду и закончить свое главное историческое 
произведение. Умер Никита в Никее вскоре после 1210 года. Старший брат его 
Михаил пережил Никиту и по случаю смерти последнего написал прочувственную и 
важную в биографическом отношении надгробную речь (монодию).
      Главнейшим произведением Никиты Акомината является его большой 
исторический труд в 20 книгах, охватывающий события со времени вступления на 
престол Иоанна Комнина до первых лет Латинской империи (с 1118 по 1206 годы). В 
лице Никиты мы имеем драгоценный источник для времени Мануила, интересного 
правления Андроника, эпохи Ангелов, четвертого Крестового похода и взятия 
Константинополя крестоносцами в 1204 году; начало истории, время Иоанна Комнина,
 изложено кратко. Труд Никиты, обрываясь на случайном событии, не представляет 
законченного целого и, может быть, по мнению Ф. И. Успенского, не весь еще 
издан. Для своей «Истории» Никита признает лишь два источника: рассказы 
очевидцев и личные наблюдения. О том, пользовался ли он произведениями Иоанна 
Киннама, как источником, мнения ученых расходятся. «История» Никиты Акомината 
написана напыщенным, витиеватым и картинным языком; в его изложении нашли 
отражение глубокие познания автора как в античной литературе, так и в 
богословии. Однако, у самого автора представление о его языке совсем иное; во 
введении к своей «Истории» он, между прочим, пишет: «Я вовсе не заботился о 
рассказе пышном, испещренном словами непонятными и выражениями высокопарными, 
хотя многие очень высоко ценят это. Истории больше всего противна, как я уже 
сказал, речь иск