ровительствовал церкви в лице ее 
служителей, способствовал постройке храмов, монастырей, умножению их 
привилегий; наконец, император устанавливал вероисповедное единство среди всех 
подданных империи, давал последним норму правоверного учения, участвовал в 
догматических спорах и давал заключительное решение по спорным догматическим 
вопросам. Подобная политика светского преобладания в религиозных и церковных 
делах, вплоть до тайников религиозных убеждений человека, особенно ярко 
проявленная Юстинианом, получила в истории название цезарепапизма, и этот 
император считается одним из наиболее типичных представителей 
цезарепапистического направления339. Глава государства был цезарем и папой, т.е.
 совмещал в своей особе всю полноту власти светской и духовной. Для историков, 
выдвигающих политическую сторону деятельности Юстиниана, главным мотивом его 
цезарепапизма было стремление обеспечить свою политическую власть, укрепить 
государство и найти для случайно доставшегося ему трона религиозную опору.
      Юстиниан был религиозно образованным человеком, знал хорошо Священное 
Писание, любил лично участвовать в религиозных спорах и являлся автором 
церковных песнопений. Для Юстиниана религиозные несогласия, как вносившие смуту 
в государство, казались опасными и с политической точки зрения: они угрожали 
единству империи.
      Мы уже знаем, что два последних предшественника Юстина и Юстиниана, Зенон 
и Анастасий, вступили на путь примирения с восточной монофизитской церковью и 
тем самым порвали отношения с римской церковью. Юстин и Юстиниан определенно 
встали на сторону последней и возобновили с ней общение. Это обстоятельство 
должно было снова оттолкнуть от Юстиниана восточные провинции, что совершенно 
не входило в планы императора, желавшего установить единую веру в своем 
обширном государстве. Осуществить же религиозное соединение Востока с Западом, 
Александрии и Антиохии с Римом, было невозможно. «Правительство Юстиниана, – по 
словам одного историка, – в церковной политике представляло собой двуликого 
Януса, одно лицо которого было обращено на Запад, спрашивало директив у Рима, а 
другое на Восток, искало истины у сирийского и египетского монашества»340.
      Поставив в начале своего правления в основу церковной политики сближение 
с Римом, Юстиниан должен был выступать защитником Халкидонского собора, против 
которого были непримиримо настроены восточные провинции. Римский престол 
пользовался при нем наивысшим церковным авторитетом. В своих письмах к римскому 
епископу Юстиниан называл его «папой», «папой римским», «апостольским отцом», 
«папой и патриархом» и т.д., причем титул «папа» прилагался исключительно к 
римскому епископу. В одном послании император называет папу «главой всех святых 
церквей» (caput omnium sanctarum ecclesiarum)341 и в одной из своих новелл 
определенно говорит, что «блаженнейший архиепископ Константинополя, Нового Рима,
 занимает второе место после святейшего апостольского престола Старого Рима»342.

      Юстиниану пришлось столкнуться с иудеями, язычниками и еретиками; к числу 
последних он причислял манихеев, несториан, монофизитов, ариан и других 
представителей менее значительных религиозных учений. Арианство было 
распространено на западе среди германских народов. Остатки язычества 
существовали в различных частях империи и имели главным своим центром 
философскую школу в Афинах. Иудеи же и представители других еретических учений 
находились, главным образом, в восточных провинциях. Наибольшим влиянием, 
конечно, пользовались монофизиты. Борьба с арианами выразилась в форме его 
военных предприятий на западе, окончившихся уже известными нам подчинениями, 
полными или частичными, германских государств.
      При убеждении Юстиниана в необходимости иметь в государстве единую веру, 
не могло быть и речи о терпимом отношении к представителям других религий и 
еретических учений, которые подвергались при нем суровым преследованиям при 
помощи военных и гражданских властей.
      
Закрытие афинской школы
      
      Для окончательного искоренения остатков язычества Юстиниан закрыл в 529 
году знаменитую философскую школу в Афинах, этот последний оплот отжившего 
язычества, которому, как было сказано выше, нанес уже раньше сильный удар 
основанный в V веке при Феодосии II Константинопольский университет. После 
закрытия школы при Юстиниане афинские профессора подверглись изгнанию; 
имущество школы было конфисковано. Один историк пишет: «В том же году, в 
котором св. Бенедикт разрушил последнее языческое национальное святилище в 
Италии, а именно храм Аполлона в священной роще на Монте Кассино, была также 
разрушена твердыня античного язычества в Греции»343. С этих пор Афины утратили 
окончательно свое былое значение культурного центра и превратились в глухой 
провинциальный город. Полного искоренения язычества Юстиниан не достиг; оно 
продолжало скрываться в некоторых малодоступных местностях.
      Иудеи и близкие им по вере самаритяне в Палестине, не вынесшие 
правительственного преследования и поднявшие восстание, были усмирены с большой 
жестокостью. Синагоги разрушались; в остававшихся синагогах запрещалось читать 
книги Ветхого Завета по древнему еврейскому тексту, который должен был быть 
заменен греческим переводом семидесяти толковников; гражданские права 
отнимались. Несториане также преследовались.
      
Церковные проблемы и пятый Вселенский собор
      
      Важнее всего, конечно, было отношение Юстиниана к монофизитам. Вопервых, 
отношение к ним имело государственное значение и ставили вопрос о в высшей 
степени важных для государства восточных провинциях: Египте и Сирии с 
Палестиной; вовторых, на стороне монофизитов была супруга Юстиниана Феодора, 
имевшая на него сильное влияние. Один современный ей монофизитский писатель 
называет ее «правоверной, исполненной ревности», «христолюбивой царицей, 
поставленной Богом в трудные времена