ольшую победу, которая сделала его совершенно независимым от папских 
претензий с запада. Его авторитет значительно возрос в славянском мире и среди 
восточных патриархатов. Однако с политической точки зрения раскол 1054 года был 
фатальным для империи, так как сводил на нет в будущем любую попытку 
стабильного соглашения с западом, находившимся под сильным влиянием папства. 
Это оказалось фатальным, ибо иногда Византийская империя очень нуждалась в 
западной помощи, особенно тогда, когда с востока стала усиливаться турецкая 
опасность. Вот как Л. Брейе оценивает последствия этого разрыва: «Именно этот 
раскол сделал бесполезными все усилия по примирению империи Константинополя и 
Запада, именно этот раскол проложил путь к упадку и падению империи»847.
      Окончательный разрыв церквей в 1054 году непосредственно ощутили только 
официальные круги церкви и правительства. Население оставалось очень спокойным 
и некоторое время даже не знало о доктринальных расхождениях Рима и 
Константинополя. Интересно отметить отношение Руси к этому событию. Русские 
митрополиты XI века, назначаемые или утверждаемые Константинополем, естественно,
 приняли византийскую точку зрения. Однако русский народ не имел никаких 
претензий к латинской церкви и не мог найти какихлибо неточностей в ее 
учении[науч.ред.74]. Например, русский князь XI века обращался к папе за 
помощью против узурпатора. Этот призыв не вызвал ни удивления, ни протестов848.
      
Законодательная деятельность македонских императоров. Социальные и 
экономические отношения в империи. Прохирон и Эпанагога
      
      Время Македонской династии отличается оживленной законодательной 
деятельностью. Василий I задался целью дать общий свод грекоримского, или 
византийского права, который должен был бы заключать в себе в хронологическом 
порядке законодательные акты, как древние, так и более новые, т.е., другими 
словами, Василий I задумал возродить законодательное дело Юстиниана, 
приспособив его к изменившимся условиям времени и дополнив позднейшими законами.
 Ввиду малого знакомства с латинским языком и указанной выше громоздкости 
четырех частей Юстинианова свода, право изучалось обычно по его греческим 
переводам, изложениям, извлечениям и комментариям, которые, получив 
преобладающее влияние в юридической практике, далеко не всегда отличались 
точностью и не раз имели результатом искажение первоначального текста. Василий 
I имел в виду удалить устаревшие и отмененные последующими новеллами законы и 
ввести в сборник законы новые; сохраненные в новом сборнике латинские термины и 
выражения должны были быть объяснены погречески. Общим языком законодательного 
предприятия Василия должен был быть греческий язык. Сам император 
характеризовал свою попытку в области законодательства как «очищение древних 
законов» (??????????? ??? ??????? ?????)849.
      Зная, что намеченное законодательное дело займет много времени, Василий 
выпустил до его завершения Прохирон (Prochiron, погречески о ????????? ?????), 
т.е. руководство по праву, имевшее целью дать желающим в руки краткое изложение 
тех законов, которые должны управлять государством и прежде всего установить в 
империи правосудие, «которым, по слову Соломона, – как говорится во введении к 
Прохирону, – возвышается народ» (Притчи 14, 34)850. Прохирон распадается на 
сорок отделов (титулов) и заключает в себе главные нормы гражданского права и 
перечисление наказаний за различные проступки и преступления. Главным 
источником для него служили, особенно для первых 21 отделов, институции 
Юстиниана; другие части Юстинианова свода привлекались в гораздо меньшей мере. 
Притом, составители Прохирона обращались не к латинскому оригиналу свода, а к 
известным нам уже греческим переработкам и сокращениям. Интересно отметить, что 
Прохирон, упоминая во введении об Эклоге Льва и Константина, исаврийских 
императоров, называет ее «ниспровержением добрых законов, которое было для 
государства бесполезно и сохранение которого в силе неразумно»851. Несмотря на 
подобное суровое суждение, Эклога исаврийских государей, очевидно, насколько 
была полезна и пользовалась таким распространением, что Прохирон во многих 
отделах, особенно после отдела 21го, пользуется ее данными. Те же лица, 
которые бы заинтересовались более детальным изучением действующего права, 
должны были, судя по тому же введению Прохирона, обращаться к большому своду в 
60 книгах, составленному также при Василии852.
      В конце правления Василия был составлен другой законодательный памятник, 
Эпанагога (? ?????????; в переводе «приведение, введение»), который некоторыми 
учеными не совсем правильно называется новым изданием, просмотренным и 
дополненным, Прохирона853. Эпанагога, по словам этого сборника, является 
введением к сорока томам «очищенных» прежних законов854, составленных при том 
же Василии, и, подобно им, разделяется на сорок отделов (титулов).
      Что это были за законодательные сборники, один в 60 книг, упомянутый в 
Прохироне, другой в 40 книг, упомянутый в Эпанагоге, в точности неизвестно. 
Вероятно, они при Василии закончены и изданы не были, а при его преемнике Льве 
VI легли в основу изданных последним Василик, о которых речь будет ниже.
      По мнению одних ученых, Эпанагога никогда не была официально опубликована 
и осталась лишь законопроектом855; по мнению других, Эпанагога была официально 
опубликованным законом856.
      Эпанагога довольно сильно отличается от Прохирона. Вопервых, в ее начале 
внесены совершенно новые, в высшей степени интересные отделы о царской власти, 
о власти патриарха, о других государственных и церковных властях, дающие нам 
представление об основах государственного и общественного строя в Византии и об 
отношении церкви к государству857. Вовторых, материал, заимствованный 
Эпанагогой из Прохирона, распределен иначе. Почти наверное можно сказать, что 
патриарх Фотий принимал участие в составлении Эпанагоги; особенно это 
ска