из своих щитоносцев, людей, исключительно хорошо знающих военное дело. Над ними 
он поставил двух из своих телохранителей, Сунта и Адегина, и велел им следовать 
за Иоанном, куда 
[138]бы он их ни повел. Самому Иоанну приказал, пока он будет видеть, что враги 
сохраняют договор, держаться спокойно; когда же случится, что перемирие будет 
ими нарушено, сделать вот что. Со своим войском внезапно и стремительно сделать 
набег на Пиценскую область, быстро проходя подряд по всем местечкам этой 
области, которые должны их увидать раньше, чем до них дойдет молва об их 
движении. Так как во всей этой области мужчин совсем не осталось (по-видимому, 
они все двинулись походом против Рима), то повсюду они найдут детей и жен 
врагов и много денег. Пусть они забирают в рабство и грабят все попадающееся им 
навстречу, но пусть они остерегутся нанести какую-либо обиду кому бы то ни было 
из римлян, живущих в этой стране. Если же где-нибудь он встретится с местечком, 
где будет и укрепление и вооруженные люди, как обыкновенно бывает, пусть он 
всеми силами попытается взять его. Если он сможет его взять, пусть идет дальше, 
если же случится, что он встретит сильный отпор, пусть отступит назад, и 
останется там. Если же он пойдет вперед и оставит у себя за спиной это 
укрепление, то обычно это создаст большую опасность, так как им будет трудно 
защищаться, если они в дальнейшем подвергнутся нападению со стороны врагов; 
трудно будет и сохранить всю добычу, чтобы потом по всей справедливости 
разделить между войском. Затем, смеясь, он прибавил следующее: «Ведь 
несправедливо, чтобы одни с великим трудом уничтожали трутней, а другие без 
всякой неприятности наслаждались медом, как своей добычей». Дав такие 
наставления, Велизарий отправил с войском Иоанна.

Около того же времени пришли в Рим миланский епископ Датис и знатнейшие из 
граждан: они просили у Велизария послать им небольшой гарнизон. Они утверждали, 
что сами они достаточно сильны, чтобы без труда добиться отложения от готов не 
только Милана, но и всей Лигурии и перехода их на сторону императора. Этот 
город расположен в области 
[139]лигуров, как раз посередине (
Его латинское название «Mediolanus» обозначает «Серединный город».) , между 
городом Равенной и Альпами, составляющими границу Галлии. И с той и с другой 
стороны до него для человека налегке пути восемь дней; из всех западных городов 
после Рима это первый по величине, населенности и по всякому другому 
благосостоянию. Велизарий пообещал им выполнить их просьбу. Так он провел все 
зимнее время.

8. В таком положении были тогда дела. Но зависть судьбы, видевшей, что до сих 
пор дела римлян шли блестяще, навлекла на римлян беды, пожелав к их успехам 
примешать и несколько неприятностей; она вызвала вражду между Велизарием и 
Константином из-за ничтожного повода; как она началась и чем закончилась, я 
сейчас расскажу. Был некий римлянин Президий, живший в Равенне, человек очень 
знатный; он стал во враждебные отношения с готами, когда Витигис собирался идти 
походом на Рим; и вот тогда, отправившись с несколькими из своих слуг как бы на 
охоту, он бежал от готов, никому не сообщив своего плана и не взяв с собой 
ничего, кроме двух кинжалов, которые он носил при себе и ножны, которые были 
украшены большим количеством золота и очень дорогими драгоценными камнями. 
Когда он был в Сполеции, он остановился в каком-то храме, находящемся вне 
укреплений. Услышав об этом, Константин, он еще был там, послал одного из своих 
щитоносцев, по имени Максенциола, который отнял у него без всякого основания 
оба кинжала. Очень огорченный случившимся, этот человек со всей поспешностью 
отправляется в Рим к Велизарию, куда немного спустя прибыл и Константин. 
Сообщалось, что войско готов находится недалеко. Пока дела римлян были в 
опасном и смутном положении, Президий молчал; когда же он увидал, что римляне 
одолевают и послы готов отправились к императору, как об этом мной сказано выше,
 то он, неоднократно приходя к Велизарию, жаловался на причиненную ему обиду и 
требовал от него справедливой помощи. Велизарий, сильно 
[140]упрекая Константина и лично и через других, убеждал его ликвидировать свою 
несправедливость и возникающее отсюда дурное общественное мнение. Но, 
по-видимому, Константину суждена была гибель. Он, издеваясь, отвергал все эти 
речи и глумился над потерпевшим. Как-то встретившись с Велизарием, ехавшим 
верхом по форуму, Президий схватил его коня за узду и, громко крича, стал его 
спрашивать, таковы ли законы у императора, чтобы у человека, который бежал от 
варваров и пришел к ним в качестве просителя, они насильно отнимали то, что 
случайно оставалось у него в руках? Когда большая толпа окружила их и с 
угрозами требовала, чтобы он отпустил узду, он не прежде отпустил ее, пока 
Велизарий не дал ему обещания, что возвратит ему эти кинжалы. На другой день, 
собрав многих из начальников и призвав Константина в одну из комнат Палация, он 
рассказал, что произошло вчера и убеждал Константина, хоть и поздно, но все же 
отдать эти кинжалы. Константин сказал, что он их не отдаст, что с большим 
удовольствием он бросит их в воды Тибра, чем вернет Президию. Тогда Велизарий в 
гневе спросил его, знает ли Константин, что он является ему подчиненным? 
Константин ответил, что во всем остальном он готов его слушаться, так как 
такова воля императора; но того, что он приказывает ему сделать в настоящее 
время, он никогда не исполнит. Тогда Велизарий приказал позвать своих 
телохранителей. Константин спросил: «Конечно, для того, чтобы меня убить?» 
«Ничуть, – ответил Велизарий, – но для того, чтобы они заставили твоего 
щитоносца Максенциола, который, применив насилие, принес тебе эти кинжалы, 
отдать этому человеку то, что он у него взял насильно». Но Константин, полагая,