взять их силой, имея против себя главным образом неблагоприятные условия 
местности. Он мучился, что даром тратит здесь время, думая как бы не пришлось 
ему идти против Теодата и Рима зимою. Он уже собирался приказать всему войску 
собираться, намереваясь уйти отсюда возможно скорее. Но когда он находился в 
крайнем затруднении, ему на помощь пришел следующий счастливый случай. У одного 
из мавров явилось желание осмотреть постройку водопровода, его интересовало, 
каким образом вода им доставлялась в город. Уйдя в сторону от города, туда, где 
Велизарий перервал водопровод, он без всякого труда вошел в него, так как ввиду 
разрушения воды в нем не было. Когда он, идя по водопроводу, подошел к 
укреплениям, он встретил большой камень, положенный там не руками людей, но в 
силу природы места: древние строители водопровода, создавая это сооружение, 
сделали здесь сквозь него проход, но такой однако, чтобы мог пройти человек, но 
такой, что он 
[49]давал проток для воды. Его ширина совершенно не соответствовала ширине 
водопровода, но в этой скале получилась узкая щель, совершенно непроходимая для 
человека, особенно одетого в панцирь или имеющего с собою щит. Исавриец 
сообразил, что для войска представляется не невыполнимой задачей проникнуть в 
город, если бы этот проход сделать чуть пошире. Будучи человеком простым, 
никогда не говорившим с важными начальниками, он, придя назад в лагерь, доложил 
об этом деле Павкарису, родом исавру, занимавшему важное место в числе 
телохранителей Велизария. Павкарис тотчас обо всем этом деле сообщил Велизарию. 
В радости от этого рассказа Велизарий вновь стал спокойно дышать, и, пообещав, 
что наградит этого человека крупной суммой денег, он стал побуждать его 
приступить к делу и приказал ему привлечь себе в товарищи кого-либо еще из 
исавров и сделать возможно скорее вырубку в этой скале, только велел 
остерегаться, чтобы не дать кому-либо заметить эту работу. Павкарис, отобрав 
всех исавров, которые были наиболее пригодны для этой работы, тайно вместе с 
ними вошел в этот водопровод. Дойдя до того места, где скала делала этот проход 
узким, они приступили к работе, рубя скалу не топорами и секирами, чтобы шумом 
не дать знать неприятелям о том, что делается, но какими-то острыми железными 
орудиями они непрерывно скоблили ее. И в короткое время они сделали возможным 
для человека, одетого в панцирь и со щитом, пройти этим путем.

Когда все уже было в полном порядке, у Велизария явилась мысль, что если войско 
проникнет в Неаполь с боем, то и людям придется погибнуть и, кроме того, 
случится все остальное, что обычно бывает с городом, взятым врагами. Тотчас, 
послав за Стефаном, он сказал ему следующее: «Часто видел я взятые города и по 
опыту знаю что там происходит: всех способных к войне мужчин убивают, женщин же,
 которые сами просят о смерти, не считают нужным убивать, но подвергают их 
насилию и заставляют переносить всякие ужасы, достойные всяческого сожаления. 
Дети, лишенные пропитания 
[50]и свободного воспитания, должны в силу необходимости становиться рабами и 
при этом рабами людей, самых для них ненавистных, руки которых они видели 
обагренными кровью своих родителей. Я не говорю уже, дорогой Стефан, о пожаре, 
которым уничтожаются все богатства, весь блеск и красота города. То, что 
испытали раньше взятые города, это, я как в зеркале вижу, придется испытать и 
Неаполю. И я скорблю и за город и за вас самих. Против него мною сделаны такие 
приготовления, что он не может быть не взят. Я вовсе не радовался бы, если бы 
такая судьба постигла древний город, искони имевший жителями христиан и римлян, 
особенно когда я являюсь главным начальником римлян: ведь у меня в лагере много 
варваров, потерявших убитыми у этих стен своих братьев и родственников; если бы 
они взяли город с боем, я не был бы в состоянии сдержать их гнев. Поэтому, пока 
в вашей власти выбрать и сделать то, что будет для вас лучше, примите более 
благоразумное решение и постарайтесь избежать несчастия. Если же оно вас 
постигнет, как этого надо ожидать, то по всей справедливости обвиняйте не вашу 
судьбу, но собственную волю». С такими словами Велизарий отпустил Стефана. 
Стефан выступил перед неаполитанским народом, обливаясь слезами, и с плачем и 
стенаниями он сообщил им все, что услыхал из уст Велизария. Но, видимо, не 
суждено было неаполитанцам стать подданными императора, не испытав жестокого 
наказания: неаполитанцы не испугались и не высказали желания сдаться Велизарию.

10. Тогда Велизарий установил следующий порядок для проникновения в город. С 
наступлением ночи, отобрав около четырехсот человек и поставив во главе их 
Магна, который командовал всей конницей, и начальника исавров Энна, он велел им 
всем надеть панцири, взять щиты и мечи и ожидать спокойно, пока он не даст 
знака. Послав за Бессом, он велел ему оставаться при нем, говоря, что он хочет 
посоветоваться с ним относительно войска. И когда была уже глубокая ночь, он 
сообщил Магну и Энну, что им предстоит сделать, и указал 
[51]место, где прежде был разрушен водопровод; он велел им ввести в город своих 
четыреста воинов, захватив с собою светильники. Он послал с ними двух лиц, 
умеющих играть на трубе, с тем чтобы они, будучи внутри укреплений, могли 
привести в замешательство этими звуками город и дать знать своим, что поручение 
выполнено. Сам он держал наготове возможно большее число лестниц, которые были 
заранее заготовлены. Посланные, проникнув в водопровод, двигались в середину 
города, а сам Велизарий с Бессом и Фотием оставался на месте и вместе с ними 
все приводил в порядок. Он послал по лагерю людей с поручением приказать всем 
бодрствовать и держать оружие в руках. Около себя он собрал большой отряд тех, 
кого он считал самыми смелыми. Из тех, которые пошли в город, приблизительно 
половина, испугавшись опасности, вернулась назад. Так как Магн, несмотря на 
усиленные увещания, не мог убедить их следовать за собой, то он вместе с ними