|
невозможно раздобыть зерна. В
расселинах меж скал едва вызревает тощая рожь. В некоторые годы зерно остается
зеленым, и тогда жители варят из него похлебку, которая плохо утоляет голод. Я
записал все это со слов Левка. Он утверждает, что его страна богаче и красивей,
но по-прежнему не хочет согласиться с тем, что говорят жители Массалии и
Внутреннего моря. Думаю, что существует лишь одна самая прекрасная страна в
мире - та, где ты родился. Эллада и Массалия относятся к лучшим странам
обитаемого мира. Увы, я ничего не могу сказать о тех странах, где никогда не
бывал и не побываю.
Туле, по словам Пифея, отстоит к северу от Британии в 6 днях плавания, а
вблизи от нее находится замерзшее море.
Страбон
Шестьдесят восьмой день путешествия. Оркады. Левк долго наблюдал за небом
и морем и советует завтра же отправляться в Ту-Ал.
- Смотри, - сказал он, - там высится арка Моста Ветров.
Я вижу только шарф Ириды после утреннего дождя. Левк поясняет:
- Ветер проходит сквозь эту арку Моста; а ты дойдешь до Ту-Ал за четверть
Луны Дорогой Китов. Это добрый ветер и нужный курс! Ты увидишь Ложе Солнца,
если этого захочет Тор.
Шестьдесят девятый день путешествия. В море. Я не могу унять беспокойства,
а Венитаф еще больше смеется надо мной. Гребцы хмурятся, а Левк усмехается в
свою редкую бороденку. Он надел большую коричневую накидку с капюшоном и
перетянул ее поясом из тюленьей кожи, очищенной от меха. Я велел достать из
сундуков плащи и обувь, потому что становится все холоднее.
Второй день после ухода с Оркад. Семьдесят первый день путешествия. Нас
окружает Океан. Бурые волны накатывают слева и чуть с кормы. "Артемида"
безудержно рвется вперед. Я велел убрать весла. Вполне хватает парусов.
Дождь. Иногда падает густой туман, и снова дождь. Изредка проблеснет
солнце, похожее на белый круг, затянутый серой мглой.
Гребцы все чаще просят есть. Хватит ли провизии? Я приказал подогреть на
угольях вино и мешаю его с салонским медом. Этот напиток действует успокаивающе.
- Солнце Эллады греет нам сердце и брюхо! - повторяет Агафон.
Третий день после ухода с Оркад. Второй день второй декады Скирофориона*.
Погода не меняется. Немного усилился ветер. Мы одни посреди
* Примерно 26 июня.
Океана. Сердце тоскливо сжимается, несмотря на обуревающую меня радость -
все же я добрался до цели.
Левк спокоен. Он ведет корабль по волне. Небо залито ярким светом, хотя
по часам - середина ночи.
Прямой след за кормой едва угадывается в бурном Океане.
Четвертый день. Тот же курс, та же погода, те же волны, тот же ветер.
Гребцы не могут уснуть, поскольку нет ночи и неизвестен час, когда надо
ложиться спать.
Я предпочел бы отправить их отдыхать, а они не могут отвести взглядов от
бескрайнего Океана и похожих на подвижные холмы волн.
Мирон беспрестанно вспоминает о массалий-ских ночах.
- А в эту зиму, - сказал я ему, - будешь считать каждую каплю масла, если
твоей жене захочется шить до зари!
Пятый день. Ветер переменился. Теперь он дует с заката и с полуночи.
Смена погоды принесла мне облегчение - наконец-то можно занять гребцов делом. Я
приказал грести каждым вторым веслом, посадив на них по два человека. Рей
спустили на палубу - так судно будет устойчивей.
Все гребцы работают. Ничто не действует на них хуже, чем ветер в корму,
особенно если он дует день за днем. Так же склоняет к лености и пребывание в
некоторых портах. И кораблям, и экипажу лучше быть в море тогда они не
обрастают ни водорослями, ни желаниями, а это - тяжкий груз как для корпуса
судна, так и для души.
Я послал Ксанфа на верхушку мачты, чтобы следить за морем по курсу судна.
Он ворчит, но сидит наверху. Венитаф и Левк не покидают палубы, давая указания
кормчим, которым очень трудно удержать судно от рысканья из-за сильного
ролнения.
Шестой день. Шестой час вечера. Марсовый только что прокричал: "Земля!" Я
едва расслышал его крик из-за грохота волн. Люди из последних сил ведут борьбу
с усталостью, тошнотой и тоской. Наш корабль взлетает на гребень каждой волны,
словно колесница на холм. Я стою на палубе под акростолием и подбадриваю обоих
кормчих. Иногда до меня доносятся голоса келев-стов, задающих ритм медленной
гребли. Работает каждое второе весло, чтобы они не ударялись друг о друга, если
оказываются не в воде, а в воздухе. Гребцы, не желающие отдыхать, помогают
товарищам. Сидя по двое на весле, они толкают судно почти с той же силой, как
если бы ворочал веслом каждый из них. Но мы едва-едва продвигаемся вперед.
Когда Венитаф приподнял световой люк, чтобы глянуть на гребцов,, я услыхал
знакомую песню:
Греби, греби... Раз, два, греби, греби... Греби, греби... два, три, греби,
греби... Греби, греби, пентеконтера, море, море, По волнам, волнам моря*.
Венитаф разбудил спавшего в носовом помещении Левка, и заспанный
сканнский лоцман поднялся на палубу к кормчим. Венитаф указал в сторону
замеченной земли.
- Ою! - сказал он. Венитаф переводит это слово как "суша". Я хочу знать
больше, но лоцман немногословен. Венитаф спрашивает его, большой ли это остров
и не он ли является целью нашего путешествия. Лоцман кивает и добавляет:
- Ту-Ал!
* Такая песня могла быть сочинена для согласования усилий при медленном,
но утомительном ритме гребли.
Вдруг в разрыве тумана над бронзовым изваянием носа показываются две
скалы в виде огром
|
|