(5) Сам он с лучшими всадниками, а также теми, что прибыли с ним из Виз?нтия, 
стоял на левом крыле пехоты, всех же остальных он разместил на правом крыле, 
поставив их не всех вместе, но разделив на три отряда. (6) Одним из них 
командовал Ильдигер, вторым — Феодор из Каппадокии, а последним, который был 
больше других, — Иоанн, брат Паппа, вместе с тремя другими военачальниками. Так 
были построены римляне. (7) Мятежники находились против них, но не стояли 
строем, а были разбросаны на варварский манер. (8) За ними следовали, немного 
поодаль, десятки тысяч маврусиев, которыми в числе многих других командовали 
Иауда и Ортайя. (9) Однако не все они были верны Стоце и его товарищам, но 
многие еще раньше, посылая к Герману, соглашались, когда дело дойдет до боя, 
вместе с войском василевса двинуться на врагов. (10) Тем не менее Герман не мог 
им вполне доверять, так как по своей природе племя маврусиев из всех людей 
самое неверное. (11) Поэтому они и не находились в одних рядах с мятежниками, 
но, оставаясь позади, поджидали, как обернутся дела, чтобы вместе с 
победителями начать преследовать побежденных. (12) С таким намерением маврусии, 
не смешиваясь с мятежниками, следовали сзади. (13) Оказавшись вблизи от 
неприятелей и увидев знамя Германа, Стоца приободрил своих людей и собрался 
обрушиться на врага. (14) Но герулы, те, что, став мятежниками, окружили Стоцу, 
не последовали за ним и всеми силами удерживали его самого, говоря, что неясно, 
каковы силы Германа, но доподлинно известно, что те из врагов, которые стоят на 
правом крыле, ни в коем случае не выдержат их натиска. (15) Поэтому если они 
двинутся против них, то те не окажут им сопротивления, обратятся в бегство и, 
естественно, приведут в смятение остальное войско; если же Герман, отразив их 
нападение, вынудит их к бегству, то вместе с ними тотчас погибнет и все их дело.
 (16) Убежденный этими словами, Стоца предоставил другим сражаться с теми, кто 
окружал Германа, сам же с лучшими воинами двинулся против Иоанна и находившихся 
под его командованием. (17) Те без сопротивления в беспорядке бросились бежать. 
Мятежники тотчас захватили все их знамена и изо всех сил преследовали бегущих, 
а некоторые из них стали наседать ва пехоту; и пехотинцы уже начали покидать 
свои ряды. (18) В этот момент Герман, сам обнажив меч и побудив к тому же все 
находившееся тут войско, с огромным трудом обратил в бегство стоявших против 
него мятежников и быстро устремился на Стоцу. (19) Когда к нему в этом бою 
присоединились бывшие под началом Ильдигера и Феодора, оба войска настолько 
смешались друг с другом, что мятежники, преследовавшие одних из своих врагов, 
перехваченные другими, сами погибали. (20) В то время как ряды их все больше и 
больше смешивались, люди Германа, оказавшись у них в тылу, наступали на них все 
сильнее. Тут мятежников охватил сильный страх, и они уже не думали о 
сопротивлении. (21) Ни для тех, ни для других не было ясно, где свои, где 
чужие; они не узнавали друг друга: одна и та же была у них речь, одним и тем же 
оружием они пользовались, они не отличались ни по внешнему виду, ни по одежде, 
ни по иному признаку. (22) Поэтому по предложению Германа солдаты василевса у 
любого, кого они захватывали, спрашивали, кто он такой, и затем, если он 
говорил, что он из войска Германа, приказывали ему назвать пароль Германа, а 
кто сказать не мог, того убивали. (23) В этой битве один из неприятелей, 
оказавшись незамеченным, убил лошадь Германа, и сам Герман упал на землю и 
попал бы в опасное положение, если бы его копьеносцы быстро не пришли ему па 
помощь, и, окружив его, не посадили на другого коня.
      (24) Стоце во время этого смятения удалось бежать с небольшим числом 
своих людей. Подбадривая своих, Герман прямо устремился к лагерю врагов. (25) 
Там поставленные для охраны укрепления мятежники решили оказать ему 
сопротивление. (26) Разгорелась ожесточенная схватка у самых ворот лагеря, и 
мятежники почти оттеснили своих противников. Тогда Герман послал отряд из 
следовавших за ним на другую сторону укрепления, приказав им попытаться 
проникнуть в лагерь оттуда. (27) Так как там никто укрепления не защищал, то 
они без большого труда прорвались в его центр. (28) Увидев это, мятежники 
обратились в бегство, а Герман с остальным войском устремился в лагерь врагов. 
(29) Тут солдаты беспрепятственно принялись грабить имущество, они уже ни во 
что не ставили неприятеля и больше не слушали приказаний стратига, ибо в их 
руках оказались богатства. (30) Поэтому Герман, опасаясь, как бы враги, 
опомнившись, не напали на них, сам с немногими людьми стал у входа в лагерь и, 
горько сетуя, призывал к порядку солдат, однако никто его не слушал. (31) Когда 
события приняли такой оборот, то многие маврусии начали преследовать мятежников 
и, присоединившись к войску василевса, принялись грабить лагерь побежденных. 
(32) Стоца, первоначально возлагавший большие надежды на войско маврусиев, 
поскакал к ним, чтобы побудить их к сражению. (33) Но, заметив, что они делают, 
он с большим трудом, имея едва сотню людей, сумел спастись бегством. (34) Когда 
вокруг него вновь собралось много воинов, они попытались вступить в открытое 
сражение с врагами, но, потерпев не меньшее, если не большее поражение, все они 
сдались Герману. (35) Один только Стоца с немногими вандалами удалился в 
Мавретанию и, взяв замуж дочь одного из местных предводителей, остался там. Так 
окончился этот мятеж.
      XVIII. В числе копьеносцев Феодора из Каппадокии был некто по имени 
Максимин, весьма дурной человек. (2) Этот Максимин сумел привлечь на свою 
сторону очень многих солдат для совершения заговора и стал подумывать о том, 
чтобы учинить тиранию. (3) Стремясь втянуть в число заговорщиков еще больше 
солдат, он среди прочих сообщил свой план Асклепиаду, выходцу из Палестины, 
человеку благородного происхождения и первому из приближенных Феодора. (4) Этот 
Асклепиад, переговорив с Феодором, раскрыл все это Герману. (5) Поскольку дела 
в Ливии находились еще в шатком положении, то, не желая еще одного мятежа, 
Герман предпочел привлечь Максимина на свою сторону лестью и связать его 
присягой верности государству, нежели подвергать его наказанию. (6) У всех 
римлян с древ