цам каждый раз во 
время его праздника провозглашать перед закрытием храма; "Пусть придет Пиндар! 
Пиндара зовет бог!" И поэт пировал вместе с дельфийскими жрецами (ему 
позволялось отведать жертвенное мясо!), сидя на троне, на который никто, кроме 
него, не имел права всходить.
Странствуя по городам, он до глубокой старости продолжал участвовать в 
состязаниях певцов и почти всегда выходил победителем. Лишь пять раз пришлось 
уступить ему пальму первенства. Правда, его соперником была женщина, 
славившаяся 
не только своими стихами, но и необыкновенной красотой. Звали ее Коринна. 
Благодарные жители Танагры на самом видном месте в городе воздвигли в ее честь 
статую и выставили картину, где изображалась поэтесса, надевающая на голову 
повязку после победы в Фивах над Пиндаром. Через 600 лет Павсаний увидел эту 
картину и был потрясен красотой Коринны.
Всех богов прославил Пиндар в своих песнях. Лишь одного имени не 
произносили его уста - имени Персефоны. Обидно было царице подземного мира. И 
вот когда поэт завершал свой жизненный путь - ему уже исполнилось 80 лет, - она 

явилась ему во сне и, горько упрекнув, предупредила: "Еще не поздно исправить 
ошибку - торопись, пока ты не вступил в мои владения",
Через десять дней Пиндар умер. Его сожгли на погребальном костре в Аргосе, 
где он участвовал в праздничных состязаниях, а затем дочери перенесли урну с 
прахом в Фивы. Там встретилась им старая родственница и рассказала: во сне 
перед 
ней предстал Пиндар и спел ей последний свой гимн, посвященный владыкам царства 

теней. Проснувшись, она записала его и поведала людям, на долгие годы 
сохранившим в памяти имя великого поэта. Одна из его од была даже вырезана на 
камне в Дельфах, другая - на острове Родосе. В Элладе, Египте, а позднее в 
Византии звучали его стихи - яркие, напряженные, стремительные, подобные 
горному 
потоку. Это о них римский поэт Гораций говорил:

Как с горы поток, напоенный ливнем,
Сверх своих брегов устремляет воды, -
Рвется так, кипит глубиной безмерной
Пиндара слово...

После смерти поэта дом его стали считать священным, и фиванцы написали на 
нем: "Пусть никто не сжигает дома поэта Пиндара". Что ж удивляться, если этот 
призыв был услышан Александром Македонским. Все-таки величайший полководец 
древности получил воспитание у величайшего философа античности - Аристотеля.
Но то, перед чем отступила сила оружия, сделало время. Оно разрушило дом и 
постепенно стирало память о поэте, которого в Европе все меньше и меньше стали 
понимать. В XVIII веке Вольтер иронически назовет его "возвышенным певцом 
греческих наездников и кулачных боев" - его, славившего красоту и мужество 
человеческого духа и тела, смиренного перед богами, независимого перед 
правителями, поэта владык и владыку поэтов.
Времена меняются. Сейчас "доблесть мышц, рук и ног" снова в чести во 
многих странах. Но спортсмены, побеждающие на крупных соревнованиях, 
удостаиваются золотых медалей и... удивительно бездарных поделок, выдаваемых за 

стихи. Дождутся ли они своего Пиндара? Или Музы уже совсем состарились, 
обессилели, и потому так вольготно стало тем, кого еще в I веке до нашей эры 
высмеивал Гораций:
Кто не искусен в бою, - уклоняется с Марсова поля,
Тот не вступает в игру, чтоб не подняли зрители хохот.
Тот, кто ни в обруч, ни в мяч, ни в диск играть не искусен,
Только несведущий вовсе в стихах их писать не стыдится.

Древние греки были в этом отношении строгими ценителями. Они "божественным 
именем чтили поэтов", то есть тех, кто наделен особым даром - тем, что мы 
называем талантом. Полководец, законодатель, философ - ими можно было стать. 
Поэта греки безоговорочно ставили выше - ведь ему открыто нечто такое, что 
недоступно другим. Когда в середине VII века до нашей эры спартанцы, отчаявшись 

победить своих соседей, обратились за советом к Дельфийскому оракулу: что им 
делать, чтобы победить непокорных, - тот предложил им отправиться к афинянам и 
просить у них вождя. Афиняне охотно откликнулись на такую просьбу. Можно 
вообразить разочарование воинственных спартанцев, когда перед ними предстал не 
полководец, а... хромой школьный учитель поэт Тиртей. Однако своими песнями он 
так 
воодушевил воинов, что те в первом же сражении наголову разбили врагов.

Вперед, о сыны отцов-граждан,
Мужами прославленной Спарты! -

гремели слова его военного марша, с которым спартанцы шли в бой.

Вперед, сыны отчизны милой!
Мгновенье славы настает! -

прозвучит через 2400 лет набат "Марсельезы", которая поведет к победе 
революционных солдат. Как известно, автор песни, ставшей гимном французской 
революции, - капитан Руже де Лиль - покоится в парижском Доме инвалидов рядом 
со 
знаменитым маленьким капралом, ставшим и