6. После такой неудачи, потеряв всякую надежду помочь себе собственными силами, 
эпироты отправили посольство к этолянам и к народу ахеян  14 с просьбами и 
мольбами о помощи. Те сжалились над несчастными, вняли их просьбе и вскоре 
явились на помощь в Геликран  15 . Занявшие Фенику иллиряне подошли с 
Скердилаидом к городу и с намерением дать битву расположились лагерем против 
подоспевшего вспомогательного войска. Но им мешали трудности местоположения; 
сверх того, получено было письмо от Тевты, требовавшее скорейшего возвращения 
их домой, так как часть иллирян отложилась и перешла на сторону дарданов  16 . 
Поэтому, ограбив Эпир, они заключили с жителями его перемирие, по условиям 
которого возвращали за выкуп свободнорожденных пленных и город. Рабов и прочую 
добычу они поместили в лодки, после чего часть их отправилась назад морем, а 
отряд Скердилаида отступил сухим путем через теснины Антигонии. Велико было 
смущение и страх, наведенные иллирийцами на прибрежных эллинов. При виде того, 
как нежданно завоеван ими укрепленнейший и вместе могущественнейший город 
эпиротов, все эти эллины испытывали большую тревогу не за произведения своей 
земли, как в прежнее время, но уже за самих себя и за свои города. 

7. Между тем так неожиданно спасенные эпироты и не думали об отмщении обидчикам 
или о благодарности союзникам. Напротив, они отправили посольство к Тевте и 
вместе с акарнанами заключили союз с иллирянами. Согласно договору, эпироты в 
последующее время действовали заодно с иллирянами в ущерб ахейцам и этолянам. 
Этим они ясно показали, что не умеют быть благодарными  17 относительно своих 
благодетелей и что в собственных делах с самого же начала поступили безрассудно.
 Ибо если смертного настигает какая-либо нежданная беда, то вина за нее падает 
не на потерпевшего, но на судьбу и на того, кто причинил беду. Напротив, если 
кто необдуманно кидается на величайшие опасности, тогда всякий скажет, что 
виноват потерпевший. Вот почему люди, пострадавшие по воле судьбы, возбуждают в 
нас жалость, снисхождение и располагают к помощи, тогда как в удел другим, 
впавшим в беду по собственному безрассудству, достаются позор и осуждение от 
людей здравомыслящих. И в это время эллины отнеслись к эпиротам так, как они 
того заслужили. Во-первых, неужели кто-нибудь может быть настолько неосторожен, 
чтобы, зная общее мнение о галатах, дать им в руки город богатый, 
представляющий большой соблазн к нарушению уговора? Во-вторых, как можно было 
не остерегаться отряда галатов, настроенных таким образом? Ведь первоначально 
они изгнаны были из родной страны соединившимися против них единоплеменниками 
за вероломство относительно своих же братьев. Карфагеняне, теснимые войною, 
приняли их в союз, но лишь только возникли разногласия между солдатами и 
начальниками из-за жалованья, галаты тотчас бросились грабить город акрагантян  
18 , в котором поставлены были в числе трех тысяч человек с лишним для охраны. 
Впоследствии для той же цели они введены были в Эрике, когда римляне осаждали 
этот город, и задумали выдать неприятелю как самый город, так и осажденных 
вместе с ними жителей. Но это не удалось; тогда они перебежали к неприятелю. 
Принятые этими последними с доверием, они снова ограбили святилище Эрикской 
Афродиты. Поэтому и римляне, вполне убедившись в подлости галатов, по 
заключении мира с карфагенянами почитали для себя делом первостепенной важности 
обезоружить их, посадить на суда и удалить совсем из пределов Италии. И 
таких-то людей эпиряне поставили на страже народоправства и законов, доверили 
им богатейший город; разве не очевидно, что они сами были виновниками своих 
несчастий? Вот что желал я сказать о безрассудстве эпиротов и вместе научить, 
что люди рассудительные не должны вводить в свой город слишком сильный гарнизон,
 наипаче гарнизон из варваров. 

8. Иллиряне и раньше постоянно нападали на торговых людей Италии  19 , а во 
время пребывания в Фенике большая часть иллирян отделилась от флота и не 
замедлила ограбить множество италийских торговцев, причем одни из ограбленных 
были убиты, немало других увезено в плен. В прежнее время римляне оставляли без 
внимания жалобы на иллирян, но теперь, когда стали чаще поступать жалобы в 
сенат  20 , они выбрали и отправили послов в Иллирию, Гайя и Луция Корункания, 
с поручением разузнать все описанное выше на месте. Между тем Тевта восхищена 
была обилием и прелестью добычи, доставленной на возвратившихся из Эпира лодках.
 Дело в том, что в то время Феника по своему благосостоянию далеко превосходила 
прочие части Эпира, и желание царицы грабить эллинские города теперь удвоилось. 
Однако по случаю волнений в своей стране Тевта не предпринимала пока ничего. 
Восставшие иллиряне были скоро усмирены, и царица занялась осадою Иссы  21 , 
единственного не покорявшегося ей города. В это самое время прибыли к ней 
римские послы и, будучи приняты царицей, стали говорить о причиненных римлянам 
обидах. Все время, пока послы говорили, царица держала себя сурово и 
чрезвычайно надменно. Потом, когда они кончили, Тевта отвечала, что позаботится 
о том, дабы римляне не терпели никаких обид от иллирийского народа, что же 
касается отдельных лиц, то у царей Иллирии не в обычае мешать кому бы то ни 
было в приобретении себе добычи на море. Слова царицы раздражили младшего из 
послов, и он позволил себе вольность, заслуженную, правда, но неуместную, 
именно: «У римлян, Тевта», сказал он, «существует прекраснейший обычай: 
государство карает за обиды, причиненные частными лицами, и защищает обиженных. 
Мы с божьей помощью постараемся вскоре заставить тебя исправить обычаи царей 
для иллирян». По-женски, неразумно приняла Тевта вольную речь посла и 
рассердилась до такой степени, что вопреки общенародным правам послала погоню 
за отплывшими послами и велела убить дерзкого. По получении известия об этом в 
Риме римляне, возмущенные наглостью женщины, немедленно стали готовиться к 
войне, набирали легионы и снаряжали флот.