потетическая возможность обсуждения все же оставалась, но вряд ли рядовые 
спартиаты часто ею пользовались. М. Арнхейм, оценивая значение поправки, 
заявляет, что она была призвана исправить первоначальную ликургову конституцию, 
уничтожив в ней демократический элемент. "Поправка, по-видимому, переместила 
баланс назад в пользу аристократической герусии"
003_131
. Усиление герусии означало победу клановых интересов спартанской аристократии 
над интересами гражданского общества в целом. По мнению П. Оливы, впрочем, не 
имеющему обязательной силы, это стало возможным в результате военной экспансии 
в Мессению, которая принесла наибольшие выгоды аристократии и сильно укрепила 
ее позиции
003_132
. Как нам кажется, поправка была сделана, по крайней мере, или одновременно с 
началом Мессенской войны, или до нее, но никак не в результате.


По словам Плутарха, инициаторами поправки к Большой Ретре были цари эпохи 
Первой Мессенской войны (2-я половина VIII в.) Феопомп и Полидор
003_133
. Они убедили народ принять подобное дополнение


благодаря утверждению, что такова воля богов (Lyc. 6, 9). Тиртей, вспоминая об 
этих событиях в своей поэме "Евномия", прямо говорит, что цари обращались за 
божественной санкцией в Дельфы (ap. Plut. Lyc. 6, 10). Так что и здесь, как в 
случае с Ликургом, имеет место апелляция к Аполлону. Таким образом, налицо 
корректировка в аристократическом духе. Изначально в конституции Спарты 
аристократическая компонента находила свое выражение в том, что наряду с 
народным собранием очень важными институтами были совет старейшин и царская 
власть. Поправка только усилила эту аристократическую линию. Как полагает Г. 
Вейд-Джери, согласие основной массы граждан на подобное принципиальное 
ограничение суверенитета апеллы - это знак политического инфантилизма общества 
и "самый неуклюжий из компромиссов"
003_134
.

До нас дошло две версии одного и того же фрагмента Тиртея, где речь идет о 
соотношении властей. Связь данного фрагмента Тиртея с Большой Ретрой и ее 
поправкой совершенно очевидна. В версии, процитированной Плутархом, приоритеты 
расставлены в таком порядке: сначала цари, затем геронты и только потом 
народное собрание:

Те, кто в пещере Пифона услышали Феба реченье,
Мудрое слово богов в дом свой родной принесли:
Пусть в Совете цари, которых боги почтили,
Первыми будут; пускай милую Спарту хранят

С ними советники-старцы, за ними - мужи из народа (

dhmovta" a[ndra"

),

Те, что должны отвечать речью прямой на вопрос

(Tyrt. ap. Plut. Lyc. 6, 10 = fr. 3b Diehl
3
/ Пер. C. П. Маркиша).



Судя по расставленным акцентам, сам Тиртей был сторонником царей и, как считает 
О. Мюррей, сознательно никогда не упоминал в своей поэзии имени Ликурга
003_135
. Добавление к тому же самому фрагменту еще четырех строк (в изложении Диодора) 
придает ему несколько иное звучание:


"Пусть (мужи из народа) только благое вещают и правое делают дело,
Умыслов злых не тая против отчизны своей, -
И не покинет народ тогда ни победа, ни сила".
Так свою волю явил городу нашему Феб

(Tyrt. ap. Diod. VII, 14 = fr. 3a Diehl
3
/ Пер. Г. Церетели).



В этом дополнении с большей силой прокламируется господствующее положение 
гражданского большинства в государстве. Так, в 9-й строке мы читаем: "Пусть 
победа и сила сопутствуют народу (

dhvmou de; plhvqei nivkhn kai; kavrto" e{pesqai

)". Считая оба варианта данного фрагмента Тиртея подлинными
003_136
, отметим один, на наш взгляд, принципиальный мом