риказал учиться персидской, а не греческой 
грамоте, не сметь говорить по-гречески или переводить (с этого языка) якобы с 
целью положить конец близости и дружеским связям армян с греками, на деле же, 
чтобы закрыть пути христианскому вероучению; ведь в то время еще не было 
армянской письменности и служба в церкаах велась на греческом языке.
       Когда Нерсес Великий узнает обо всех постигших Армению бедствиях и о 
смерти Аршака, он обращается к самодержцу Феодосию с мольбой о помощи. Тот 
возводит на престол Папа и предоставляет ему большое войско под начальством 
храброго стрателата650[65] Теренция. И Нерсес Великий, забрав с собой всех 
нахараров, как сторонников, так и противников власти Папа, а также спасшегося 
Спандарата Камсаракана, с их общего согласия вводит Папа в Армянскую страну. 
Они застают нечестивого Мехружана завладевшим и распоряжающимся Армянской 
землей и, прогнав его, освобождают страну. Но Мехружан приказывает охране 
подвесить нахарарских жен на крепостных стенах, пока не умрут, а трупы оставить 
на виселицах, пока не разложатся и распадутся и не станут добычей птиц.
 
37
О великой битве, происшедшей в Дзираве, 
и умерщвлении нечестивого Мехружана
 
       Когда Мехружан извещает Шапуха в стране Хорасан о всяческой помощи, 
оказанной Феодосией Папу, от Шапуха поступает приказ всем персидским войскам 
идти на войну в Армению под начальством Мехружана. Со своей стороны, Пап и 
Теренций также извещают самодержца Феодосия о том, что Шапух приказал всем 
войскам, за исключением дворцовой стражи, идти на нас. Тогда и Август Феодосии 
повелел великому комиту Аддэ отправиться на помощь Папу со всем греческим 
войском, не оставляя никого в стороне, даже пешие гарнизоны городов, носившие 
шелковые (знамена) с изображением драконов.
       Местом сражения стало поле, называемое Дзиравом651[66], и боевые порядки 
стали сходиться. Отпрыски храбрых армянских нахараров, жаждавшие подвигов, 
вышли в середину порядков под водительством своего военачальника аспета Смбата, 
сына Багарата из рода Багратуни. Вышли и двинулись им навстречу также их 
сверстники из персидской рати, и все смешались. Стоило только персидским юношам 
повернуться, как наши пускались за ними вдогонку и, подобные урагану, 
срывающему листья у лесных деревьев, столь же стремительно они сбивали их с 
коней копьями и бросали их хладные трупы на землю, не давая им укрыться в своих 
боевых порядках. Когда же персы обращали наших вспять, то они укрывались за 
сомкнутыми щитами греков, как в укрепленном городе, не терпя никакого ущерба. 
Ибо начальник пехоты Горгоний устроил все так, что боевые порядки Папа были 
прикрыты ее щитами, как стеной.
       Так как греческие воины носили золотое и серебряное оружие и кони их 
были украшены таким же образом, то они выглядели подобно каким-то стенам, 
причем многие из них своим снаряжением из ремней и кожаной брони создавали 
впечатление твердых каменных глыб, а над ними колыхались гривы с голов животных,
 подобно раскидистым кронам деревьев. Извивы же драконов, раздувавшихся при 
порывах ветра и разевавших ужасные пасти, могу сравнить только с алмазной горой,
 нависающей над морем, как нависла вся греческая рать над персидским войском. 
Ибо и последнее было сходно с широко разлившейся по берегам рекой; цвет их 
защитного снаряжения и впрямь создавал впечатление воды.
       Когда Нерсес Великий увидал все это, он взошел на вершину горы Нпат, 
воздел руки к небу и не опускал их в своем молении, подобно первопророку Моисею,
 пока не был повержен второй Амалик652[67].
       Когда же напротив наших войск взошло солнце, блики от покрытых медью 
щитов, как от огромной тучи, стали отражаться в горах, а из-за них, подобно 
сполохам зарницы, выскакивали покрытые броней храбрецы из наших нахараров. Один 
только их вид привел персидскую рать в замешательство; немного (растерялись) и 
наши, ибо восходящее солнце мешало им смотреть вперед. Но лишь обе стороны 
столкнулись, сверху их осенило облако и навстречу персам с нашей стороны подул 
сильный ветер. В сумятице битвы Спандарат Камсаракан натолкнулся на большой 
отряд, в котором находился храбрый Шергир, царь леков653[68], твердо 
державшийся во главе центра боевого строя. Напав на отряд, Спандарат рассек его,
 опрокинул и обратил в бегство и поверг храбреца на землю, словно пораженного 
молнией. Так все греческие и армянские войска, получив поддержку свыше, покрыли 
все поле трупами неприятелей и, обратив всех оставшихся в бегство, пустились в 
преследование. Вместе с ними вытеснили с поля битвы и Урнайра, царя Алвании, 
израненного Мушелом, сыном Васака Мамиконеана.
       Но нечестивцу Мехружану не удается последовать за беглецами, так как его 
конь был ранен. Его быстро настигает армянский военачальник Смбат и, изрубив 
его людей, захватывает самого злодея у края тростникового поля Когайовита. Ему 
приходит в голову, что, возможно, Нерсес Великий освободил бы Мехружана, потому 
он не ведет его в лагерь, а тут же на месте находит все необходимое для 
уничтожения нечестивца: каких-то людей в палатке, разведших костер, и железный 
вертел для поджаривания мяса. Нагрев вертел, он сворачивает его в двойной обруч 
наподобие венца и, раскалив добела, говорит: "Венчаю тебя, Мехружан, ибо ты 
домогался а