островов появляется в Кентерберийской 
псалтыри, и, хотя лев и не стоит на задних лапах, фигура Давида выпрямлена, как 
и в СентЭндрюсе: он не стоит на коленях на спине льва, как в византийских 
изображениях.
      Судя по всему, иконография Давида распространялась из СентЭндрюса на 
север. Один такой фрагмент сохранился в Элджине, однако основной дошедший до 
нас памятник с изображением Давида — это камень из Нигга. На этом камне мы 
находим два дополнительных изображения Давида, арфу и человека с кимвалом (оба 
пришли из 150го псалма). Этот интерес к Давиду на севере как к музыканту может 
оправдать предположение, согласно которому скульптор из ХилтонофКадболл 
эклектически использует иконографию Давида в своей версии охотничьей сцены. 
Здесь мы видим интересную деталь: в верхнем правом углу показаны два стоящих 
трубача. Они уходят в глубину и расположены один за другим. В Кентерберийской 
псалтыри на покрывающей всю страницу иллюстрации Давид окружен танцовщиками и 
музыкантами. Внизу слева и справа — пары музыкантов, также уходящих в глубину и 
расположенных один перед другим. Музыканты играют на поднятых трубах. Эти 
музыканты являются убедительной параллелью к трубачам из ХилтонофКадболл, и, 
что еще важнее, мы находим их именно в искусстве Британских островов и почти 
одновременно с пиктскими изображениями. Поэтому они являются более вероятной 
аналогией, чем персидские наскальные изображения, о которых упоминает Э. Керл 
(рис. 38). Что же касается фигуры всадницы, то наиболее яркой параллелью, 
видимо, является галльская Эпона, а охотящийся Ипполит на римском саркофаге с 
юга Франции очень напоминает пиктскую сцену охоты.
      Общее пристрастие к мерсийским художественным находкам объединяет 
саркофаг из СентЭндрюса, плиту с крестом в Нигге и плиту с крестом в 
ХилтонофКадболл (фото 60, 61). Древко креста в Нигге и символ полумесяца в 
ХилтонофКадболл украшены меандром, который является одной из характерных черт 
мерсийской книжной иллюстрации. Точно так же из Мерсии пришел и свободный узор 
из трубкообразных спиралей под охотничьей сценой в ХилтонофКадболл (сравните 
его, например, с панелью в СаутКайме). Изящные птички на широких боковых 
полосах в ХилтонофКадболл очень похожи на птиц на мерсийской чаше из Ормсайда 
и практически идентичны с птицами, клюющими виноград в Римском Евангелии, 
которое является мерсийской работой, датирующейся примерно 800 годом.
      
      
      Трубачи в ХилтонофКадболл показаны один перед другим. В другой версии 
этого мотива, на плите у дороги в Аберлемно, трубачи передвинуты на один и тот 
же план, и один идет за другим. Такую композицию следует считать упадочной, и 
версия из ХилтонофКадболл, видимо, предшествовала южному варианту. Сцена с 
охотником и трубачами в Аберлемно ассоциируется со сценой с идущей фигурой 
Давида (?) с саркофага из СентЭндрюса, а вне охотничьей сцены как таковой мы 
видим фигуру Давида, разрывающего пасть льву. Это весьма интересно, если мы 
примем предположение, что трубачи из ХилтонофКадболл в конечном счете связаны 
с мерсийскими музыкантами Давида.
      Самую северную фазу художественного влияния Нортумбрии мы находим в 
Евангелии из Келлса. Глубокое влияние на эту рукопись оказало искусство 
каролингского периода, что сказалось прежде всего на оформлении пасхальных 
таблиц и новой для того времени иконографии Нового Завета. На Британских 
островах Кентербери на юге и Личфилд в центральных графствах оказались крупными 
центрами каролингского влияния. Это влияние достигло севера через Мерсию и в 
формах мерсийского художественного стиля. Стиль фигур в Евангелии из Келлса 
также следует интерпретировать в свете мерсийской скульптуры, прежде всего 
фигур из Бридона. Громоздкие пропорции, чувство пластичности, плотная объемная 
драпировка и прежде всего скрытая эмоциональность в фигуре благословляющего 
ангела и изображенной по грудь девы в Бридоне появляются (правда, в слегка 
преувеличенном виде) в фигурах великого Евангелия из Келлса.
      Поскольку Евангелие из Келлса в большой степени представляет собой 
последнюю фазу восприятия мерсийских влияний на севере, естественно 
предположить, что группа связанных с ним памятников, о которых мы говорим, 
показывает черты, определенно принадлежащие к школе Келлса. Плита с крестом из 
Нигга содержит довольно искаженный вариант сцены с Давидом с саркофага из 
СентЭндрюса, и, таким образом, должна быть более поздней, чем сам саркофаг. 
Святой Павел и святой Антоний, об иконографии которых мы уже говорили выше, 
изображены во многом в стиле фигур из Келлса. Змеи и шишки из Нигга, как мы уже 
видели, находят свои параллели в позолоченном бронзовом предмете ирландского 
происхождения. В этом ювелирном изделии три изогнутых толстых змеи 
заканчиваются большими внимательно смотрящими человеческими лицами. То же самое 
мы видим и на странице XPI66 из Келлса, так что змеи и шишки бронзового 
предмета и камня в Нигге являются выражением идей художественной школы Келлса в 
металле и скульптуре.
      Последний памятник этой группы — плита у дороги в Аберлемно, на которой 
сцена с фигурами из ХилтонофКадболл воспроизведена в связи со сценой с 
саркофага из СентЭндрюса, интерпретированной так же, как в Нигге (фото 58). На 
камне из Аберлемно скорбящие ангелы стоят по обеим сторонам креста. Это 
эмоциональное распространение смысла плетеного креста, доселе неизвестное в 
искусстве Британских островов. Плетеный крест перестает быть символом триумфа, 
по сути абстрактной формы, однако в смысловом отношении связанным с фигурой 
ХристаПобедителя на крестах из Рутвелла и Бьюкасла; теперь он действительно 
становится Распятием. Этот замечательный сдвиг в иконографии, видимо, следствие 
каролингского влияния. Мы можем сравнить понурых, ссутулившихся ангелов из 
Аберлемно с ангелами, которые поклоняются Христу и скорбят вместе с ним на 
крестах из слон