| |
в живых остался лишь Вортегирн,
единственный, как казалось, дальновидный, сведущий, высокоумный сановник.
Почти все остальные были мальчики или юноши; их отцы и дядья погибли в
недавних битвах; и теперь, несмотря на свою неопытность, они занимали
почетные должности. Памятуя обо всем этом, Вортегирн принялся размышлять,
как бы ему хитрее и неприметнее для окружающих свалить монаха Константа и
занять его место. Однако он предпочел подождать, пока в должной мере не
подчинит своей воле различные племена и народности и не добьется их
дружеского расположения. И вот он принялся настойчиво просить у Константа,
чтобы тот выделил ему из своей казны средства, необходимые для достодолжной
его охраны и для укрепления городов, ссылаясь на то, что ближайшие соседи
островитяне, как утверждает молва, жаждут напасть на Британию. Добившись
этого, он повсюду расставил своих людей, дабы те следили за соблюдением ему
верности в подвластных им городах. Наконец, приступая к осуществлению
заранее обдуманного предательства, Вортегирн явился к Константу и заявил,
что тому надлежит увеличить численность своего войска, дабы надежнее
сопротивляться намеревающимся напасть врагам. На это Констант заметил:
"Разве не поручил я всего твоему попечению? Итак, поступай как знаешь, лишь
бы это было мне не во вред". Вортегирн в ответ сказал так: "Мне сообщили,
что пикты хотят наслать на нас данов и норвежцев, дабы те возможно сильнее
потревожили нас. Поэтому я бы одобрил и счел наиполезнейшим привлечь
кое-кого из пиктов к твоему двору, чтобы те явились как бы посредниками
между тобою и соплеменниками. Ибо если соответствует истине, что пикты
замышляют поднять восстание, то они раскроют тебе уловки и хитрости своих
соотечественников, и ты легче сможешь их избежать". Таково было тайное
предательство мнимого друга. Ведь он посоветовал это не на благо Константу,
но хорошо зная, что пикты - племя крайне непостоянное и готовое на любое
преступление; их, опьяненных или распалившихся гневом, можно легко
восстановить против короля, так что, не долго раздумывая, они тут же его
умертвят, а если это произойдет, ему, Вортегирну, откроется доступ к
королевскому трону, о чем он так часто мечтал. И вот, послав гонцов в
Скоттию, он пригласил оттуда сотню воинов пиктов и включил их в состав
личной охраны короля; вновь принятых пиктов он привечал как никого из их
сотоварищей и щедро одаривал, снабжая их сверх всякой меры яствами и
хмельными напитками, так что для них он сам был подлинным государем. Обожая
его, они распевали на улицах: "Вортегирн достоин верховной власти, достоин
скипетра королевства Британии, а Констант их недостоин". Вортегирн между тем
все больше и больше старался покорить и привлечь этих пиктов к себе. И,
добившись их любви и привязанности, он напоил их допьяна и сообщил им о том,
что вынужден покинуть Британию, дабы увеличить свое достояние; при этом он
утверждал, будто незначительных средств, какими он ныне располагает, никак
не достаточно для выплаты жалованья и пятидесяти воинам. Затем, как бы
глубоко опечаленный, он удалился в собственные покои, покинув их в
королевском дворце в самый разгар попойки. Обнаружив, что он ушел, пикты
глубоко огорчились и сочли его слова истинной правдой. Они принялись шептать
друг другу на ухо: "Чего ради дозволяем мы этому иноку жить? Чего ради не
убиваем его, дабы Вортегирн овладел королевским престолом? Кто же другой,
как не он, унаследует трон Константа? Ведь Вортегирн достоин и власти и
королевского сана, он, непрерывно обогащающий нас, достоин любого
достоинства".
96. Вслед за этим, ворвавшись в опочивальню Константа, они набросились
на него и, расправившись с ним, отнесли его голову Вортегирну. Увидев ее,
тот, словно охваченный скорбью, горько заплакал, тогда как в
действительности никогда прежде не бывал так преисполнен радости. Призвав
тем не менее горожан Лондона (ибо все это случилось в названном городе), он
приказал заковать в железа предателей и закованных обезглавить, ибо они
осмелились совершить столь мерзкое злодеяние. Были в народе такие, которые
считали бесспорным, что это предательство задумал сам Вортегирн и что пикты
порешили Константа не иначе, как по его повелению. Были, впрочем, и те, кто
нисколько не сомневался, что Вортегирн к этому злодеянию не причастен. Дело
осталось невыясненным, но воспитатели Аврелия Амброзия и Утерпендрагона,
малолетних братьев убитого, бежали с ними в Малую Британию, или Бретань,
опасаясь, как бы Вортегирн не умертвил и обоих детей. Там их принял к себе
король Будиций и в подобающем им почете взрастил.
97. А Вортегирн, не зная во всей Британии никого, кто мог бы с ним
сравняться могуществом, и обойдя остальных сановников, возложил на себя
королевский венец. Когда о его коварстве повсюду стало известно, против него
восстали народности разбросанных поблизости островов, приведенные в Альбанию
пиктами. Возмущенные казнью своих сотоварищей, погибших из-за случившегося с
Константом, пикты жаждали отомстить за них Вортегирну. А его, помимо этого,
тревожил урон, который ежедневно терпело в боях его войско. Тревожил еще и
страх перед Аврелием Амброзием и его братом Утерпендрагоном, коих, как
сказано выше, увезли от него в Малую Британию, или Бретань. До его ушей
ежедневно доходили бесконечные толки о том, что те уже выросли в зрелых
мужей, что они построили весьма многочисленный флот и помышляют о
возвращении а королевство, на которое имеют неоспоримое право.
98. Между тем к побережью Кантии подошли три циулы - так зовутся у нас
военные корабли, - полные вооруженных воинов, над которыми начальствовали
два брата, Хоре и Хенгист. Вортегирн находился тогда в Доробернии, ныне
прозываемой Кантуарией, в каковом городе весьма часто бывал, так как он
пришелся ему по душе. Когда ему доложили о прибытии на больших кораблях
неизвестных мужей высокого роста, он даровал им мир и повелел привести их к
нему. Те предстали перед ним, и он устремил взор
|
|
