о военной службы, 
существовала еще служба судебных заседаний, причем суды – за разными 
исключениями – были судами короля, осуществлявшего старинное обычное право. 
Сохранение округов, судов и шерифов и является главным отличием между 
английским и континентальным феодализмом. В Англии власть короля повсюду – в 
Нортумбрии так же, как в Миддлсексе: преступление, где бы оно ни произошло, – 
это нарушение его порядка; если он пожелает что-то узнать, то скажет своему 
чиновнику, шерифу, собрать жюри присяжных и выяснить или, как это случалось в 
более поздние времена, прислать к нему в Вестминстер нескольких уважаемых 
граждан. Но, возможно, когда они попадали в Вестминстер, то говорили королю, 
что он получает плохие советы и что они не станут платить налоги, пока он не 
предпримет то-то и то-то. Далеко в глубине веков мы уже видим конституционный 
вопрос XVII в. В те дни в Англии не было больших торговых городов, кроме 
Лондона. Если бы Вильгельм не сохранил графства и округа как реальные единицы, 
то центральное правительство не столкнулось бы ни с каким сопротивлением и не 
имело бы никакого противовеса, не считая крупных баронских семейств. В 
нормандской системе находился зародыш конституционной оппозиции, способной 
(если не предназначенной) контролировать управление, не разрушая его. Очагом 
потенциальной оппозиции оказались графства, знать более мелкого ранга и ее 
нетитулованное потомство, мировые суды и рыцарство. Они, естественно, 
поддерживали корону и стремились к спокойной жизни. Через несколько столетий 
они сплотились с Тюдорами, а уже в другом веке – с парламентом против самой 
короны. Что-то другое менялось, они же всегда оставались. Причина этого 
заключалась в том, что Вильгельм понял – древняя западно-саксонская организация,
 управлять которой смогли только одни норманны, чрезвычайно удобна. Завоеватель 
не хотел, чтобы с ним поступили так, как он в свое время обошелся с королем 
Франции. Он видел – и извлек из этого урок, – какие беды ждут страну, 
разделенную на большие провинции. Маленькие графства Англии, с королевскими 
чиновниками во главе каждой, позволяли ему поддерживать как раз тот баланс 
власти, который требовался для проведения необходимой финансовой и правовой 
политики, но в то же время не были способны к мятежу как самостоятельные 
единицы. Старая английская знать исчезла после битвы при Гастингсе. Но во всей 
Книге Страшного суда то и дело те, кого мы позже станем называть поместным 
дворянством, уже упоминаются как группа, имеющая решающее мнение. Этот класс – 
люди, пользующиеся влиянием в своей местности, имеющие время и возможность 
посетить суд шерифа, а затем и съездить в Вестминстер. Со временем из них 
появятся Пимы и Гемпдены
[23]
. Завоевание Англии стало наибольшим успехом норманнов. Оно снова связало 
историю острова и Европы и к тому же предотвратило его включение в орбиту 
влияния Скандинавской империи, находившейся на более низкой ступени развития, 
чем другие европейские государства.

* * *

Завоевание влило мощную живительную струю в английскую церковь. Высокие посты – 
епископов, аббатов и другие – были теперь, естественно, отданы норманнам, и 
английские обычаи уступили место новомодным, привезенным с континента. Век 
завоевания совпал с периодом многосторонних реформ церкви и успехами папской 
власти, связанными с Гильдебрандом, ставшим в 1073 г. папой под именем Григория 
VII
[24]
. Под руководством новых епископов в это движение была вовлечена и Англия. По 
всей стране возникали новые аббатства, что свидетельствовало о набожности 
завоевателей, хотя лишь немногие из созданных ими заведений достигали богатства 
и репутации прежних. Эти монастыри и епархии были главными центрами религии и 
образования до того времени, когда, примерно через столетие, их не превзошли 
университеты. Но новые церковнослужители были еще менее, чем знать, склонны 
подводить какую-либо историческую черту под нормандским завоеванием. Медленно, 
но верно французы приходили к почитанию старых английских святых и святынь, и 
религиозная жизнь не прервалась с веком Дунстана. При Ланфранке и Ансельме, 
бывших один за другим архиепископами Кентерберийскими, церковь управлялась 
двумя величайшими людьми того времени и с их помощью извлекла несметные выгоды.


Организуя свою экспедицию в 1066 г., Вильгельм заручился полной поддержкой папы 
римского, и церковь благословила его знамена. Его знали как ревностного 
церковного реформатора, а саксонскую церковь считали ограниченной и фанатичной. 
Со времен вторжения данов подать в папскую казну выплачивалась нерегулярно. 
Стиганд, благословенный папой – схизматиком Бенедиктом IX, допускал 
существование сразу двух церковных центров – в Винчестере и Кентербери. Против 
этих нарушений и выступил Вильгельм, верный сын церкви. Закрепив успех 
завоевания в мирской сфере, он повернулся к сфере религиозной. Ключевым 
событием стало назначение архиепископа Кентерберийского. В 1070 г. вместо сакса 
Стиганда этот пост занял Ланфранк. Ломбардец, человек больших административных 
способностей, он обучался в знаменитых североитальянских школах и аббатстве 
Бека, аббатом которого сам и стал. Ланфранк быстро вдохнул в английское 
духовенство новые силы. Проведя последовательно несколько соборов, подобных 
которым Англия не видела со времен Теодора, он реформировал церковную 
организацию и ужесточил дисциплину. Прежние епархии были перенесены из деревень 
в города – из Кредитона в Эксетер, из Селси – в Чичестер. Были учреждены новые 
епископаты, а в 1087 г. каменщики приступили к строительству семи новых соборов.
 В то же время начало распространяться монастырское движение, возникшее в 
аббатстве Клюни
[25]
. Завоевание спасло английскую церковь от того засто