ня. 
Религиозные книги писались на берберском языке
[174]
; арабский был незнаком, а появившиеся с 911 года сунниты считались злейшими 
врагами. Сведения эти я почерпнул у арабских историков вплоть до Ибн Халдуна
[175]
, а уж им-то, в данной ситуации, вроде бы можно доверять. В западных областях 
Марокко, на атлантическом побережье, вместе с древними верованиями и культами 
еще сохранились следы этой синкретической религии, так что приведенные сведения 
находят подкрепление и с этой стороны тоже (Топпер, статья 1998),

Еще одно свидетельство – «Песнь о Роланде», созданная поэтом Турольдом во время 
призыва к первому крестовому походу в Палестину (якобы 1096). «Исторические» 
события, описанные в поэме, относятся как к прообразу к началу христианского 
завоевания южной Испании, и их трудно принимать всерьез: например, то, что 
200-летний к тому времени император Карл завоевал почти всю Испанию вплоть до 
Севильи или что он же утопил многочисленное войско сарацинов в Эбро. Даже 
историки вынуждены признать легендарный характер этих «сведений». Тем не менее 
они продолжают быть крайне высокого мнения об этом «историческом источнике».
При всем нашем критическом отношении к этой позиции, покажем, что даже из этого 
старейшего образчика франкской героической поэзии можно извлечь интересные 
сведения. Поясню свою мысль. Ислам в «Песне о Роланде» совсем не такой, каким 
мы его знаем сегодня. Возможно, здесь применен старый пропагандистский прием 
нарочитого искажения враждебных идей, и все же очевидно, что христианский народ 
знал ислам другого, не современного вида. Это знаменательно: ведь, казалось бы, 
позади были почти 400 лет соседства и якобы противостояния от 711 г. до 1096 г. 
Из этого противоречия следует, что возникновение сегодняшней, знакомой нам 
формы ислама, могло начаться лишь после написания «Песни о Роланде».

Автор поэмы перечисляет трех исламских богов: Мухаммеда, Аполлина и Терваганта. 
Мухаммед, как известно, считается основателем ислама. Второй, Аполлин, это 
дьявольский дух, знакомый нам по «Откровению Иоанна». Имя Тервагант сегодня 
европейцам совершенно не известно: это берберская лесная богиня, Пан или 
Сильванус в женском обличье; в общем, языческое божество народов Северной 
Африки. Если даже автор сознательно решил представить ислам как язычество, 
называть именно эти имена он должен был в расчете на то, что они всем известны, 
что его поймут современники. Из этого можно сделать вывод, что «Откровение 
Иоанна» тесно связано с исламом и что берберы – истинные противники Карла
[176]
– были еще язычниками
[177]
.


Первичное проникновение ислама в Иран можно смело отнести к 1003 (по другим 
расчетам – к 999) году, когда Махмуд из Газны
[178]
провозгласил себя правителем верующих и распорядился печатать соответствующие 
монеты. До этого он еще осуществлял патронаж языческого поэта Фирдоуси и его 
колоссальной по объему и по выразительной силе героической поэмы Шахнаме (Книга 
Царей). В Шахнаме, по старой схеме, пограничные страны – Туран на севере и 
Двуречье на западе – названы странами Зла и Тьмы. Зато в самом Иране, где живет 
Свет, существует согласно Фирдоуси исконный персидский культ огня, причем это 
учение Заратустры пока еще доминирует в стране и не имеет конкурентов.


В Иране доказательства позднего происхождение ислама еще более весомы, чем для 
страны берберов. Первая исламская надпись в Иране (ее распорядился сделать 
первый калиф Бундов
[179]
), выполненная еще куфийским (т. е. древним арабским) шрифтом, относится к 955 
году и располагается рядом с языческой надписью в среднеперсидской традиции 
последних Сасанидов. В Иране не существует рукописей на новоперсидском (то есть 
исламских) старше X века. Удивительно: ведь нас всех учили, что исламское 
завоевание Ирана было завершено уже к 660 году. Однако если взять за основу 
только безупречно датированные археологические находки, то результат будет 
выглядеть более чем скромно.

Парсы (зороастрийцы, ушедшие от исламских завоевателей и осевшие в районе 
Бомбея) сообщают в своих исторических книгах, что их «исход» состоялся около 
1000 года. Так как у них впоследствии возникла путаница в исчислении дат 
событий собственной истории, то в XIX веке дело дошло до серьезного 
внут-рипарсийского конфликта на этой почве. Десятилетиями не прекращались 
кровавые распри, ибо парсы в Индии никак не могли прийти к единому мнению. 
Календарь и хроника – дело весьма и весьма темное; не всегда можно с 
уверенностью на них положиться. Доверять им не следует. А когда «временные 
разрывы» достигают трехсот лет, такая историография не имеет хронологической 
ценности.
То же относится и к иудейским документам. Древнейший сохранившийся в долине 
Инда документ, бронзовую табличку, согласно Еврейской Энциклопедии 
(«Энциклопедии Иудаики»), «обычно относят к 750 году. Однако с большой 
вероятностью ее следует датировать 1021 годом». Это как раз соответствует 
первому появлению евреев в немецких и франкских городах.
Даже в центре арабского владычества можно найти немало доказательств позднего 
происхождения ислама