илу
(рис. 38, 39),
проходил через квази-умирание и возрождался. Считалось, что над ним, как над 
«заново родившимся», теряла свою власть смерть.


Так возникло представление о смерти и возрождении Иисуса из Назарета как о 
представительных для всех и каждого, для всего человечества. «Страсти Христовы»,
 театральное действо, разыгрывавшееся в средневековье по всей Европе, я считаю 
прямым преемником древнего погребального культа (языческих мистерий)
[126]
. Чтобы составить себе представление об этих обрядах, достаточно посмотреть 
традиционное испанское Лоа, в котором частично используется текст XVI века. В 
собрании старинных немецких песен Carmina Burana сохранились тексты «Страстей 
Христовых» начала XIV века.

Многие высказывания Иисуса восходят к языческим застольным тостам, произносимым 
на ритуальных трапезах; в христианстве им придан другой смысл, как, например, 
его словам в Гефсиманском саду: «дух бодр, плоть же немощна» (Матфей, 26, 
39-44).
Известно также, что эпизод с обращением Павла перед Дамаском частично восходит 
к сцене празднования из «Вакханок» Еврипида (это отметила еще Ранке-Хайнеман, 
см. Детеринг, 1995, с. 30).

Я предполагаю, что в своей первоначальной форме «Откровение Иоанна» было 
создано либо для театральной постановки, либо для чтения по ролям
[127]
. По мнению многих богословов, «Откровение» было самой ранней христианской 
книгой, поэтому и введенной в Канон в последнюю очередь: текст «Апокалипсиса» 
замалчивался, пока не был приведен в соответствие с принятыми в Каноне догмами. 
Это случилось около XI века (датировка не традиционная, из-под пера теологов, а 
моя собственная). Определить, когда именно был написан «Апокалипсис», в 
настоящее время не представляется возможным; ясно одно: до X века иллюстраций к 
этой или к другим библейским книгам не существовало. Скорее всего, иллюстрации 
Беатуса из Льебаны в северной Испании – это первые рисунки к библейским 
текстам; они не могли быть созданы ранее 980 года. К этому выводу я пришел, 
сравнивая между собой разных фигурирующих под этим именем лиц. Все 
иллюстрированные Евангелия гораздо «моложе». Якобы в 987 году «Откровение» было 
переведено на грузинский; существует, мол, такая рукопись, принадлежавшая 
святому Евфи-мию
[128]
. Если эта датировка надежна – что вовсе не очевидно, – значит, нам известна 
первая исходная точка для датирования начала записывания Библии.




Сближение

Первоначально не существовало Евангелия, в котором была бы последовательно 
изложена история жизни Христа. Первичные Евангелия были собраниями 
многочисленных изречений, объединенные еще не сформировавшимся образом Иисуса.
Не вошедшее в Канон и не признаваемое сегодня более, но, очевидно, древнейшее 
из Евангелий, это – Евангелие от Фомы. Оно содержит 114 изречений Иисуса. Число 
это привлекает внимание теологов, ибо бессмысленно с сакральной точки зрения.

Число 112, например, это – осмысленное сакральное число, 28 (сумма всех чисел 
от одного до святой семерки) умноженное на четыре (в ту эпоху многие люди еще 
ориентировались на четырехлетний олимпийский цикл)
[129]
. К тому же числа 28 и 112 играли определенную роль в календарных расчетах. 
Некоторым кратчайшая последовательность числа лет 5,6, 11 и снова 6 казалась 
слишком сложной при вычислении периода времени, по прошествии которого начало 
года снова приходилось на тот же день недели. Такие люди использовали их сумму, 
равную 28 годам
[130]
. Поэтому 28 стало священным числом, задающим временной ритм.

Первоначально Коран содержал 112 сур: налицо взаимозависимость Евангелия и 
Корана. Впоследствии к ним добавили еще 2 молитвы, так что получилось число 114.
 Приписываемы Христу высказывания из Евангелия от Фомы, якобы записанные 
братом-близнецом последнего, довольно близки к Евангелию от Матфея. Поэтому я 
считаю, что созданы они были почти одновременно (в широком смысле: в пределах 
одного поколения).
В текстах даже заметны кое-где следы обоюдного сличения и корректуры, 
необходимой при одновременности создания. Возьмем, например, Тайную вечерю. 
Впервые она описывается у Луки: Иисус сдержанно отказывается от вина («плода 
виноградного»), но в роли виночерпия угощает им своих апостолов. У Марка – чуть 
подробнее: после трапезы Иисус говорит, что он «уже не будет пить от плода 
виноградного до того дня, когда будет пить новое вино в Царствие Божием». Затем 
– снова к Луке: тут возникает тема благословения чаши после трапезы. Затем – к 
Матфею, с его теологически обоснованным «оставлением грехов» и в правильном 
порядке действий. Я не пытался воссоздать