доходит эхо проповедей вашего святого учения, чему мы весьма рады. Чтоб вы 
могли с большей пользой исполнять свою службу проповедника, особенно ради 
помощи Иерусалиму, мы решили дать вам полную власть привлекать в качестве 
помощников как черных, так и белых монахов, а также регулярных каноников, кого 
сочтете способными к проповеди..." 
      Именно в таких словах папа Иннокентий III через своего легата Петра 
Капуанского предоставлял право проповедовать и искать себе в этом деле 
помощников Фульку де Нейи. 
      Пример Петра Отшельника показал, чего можно добиться в феодальную эпоху 
словом проповедника. Но Петр Отшельник не был одинок. Он сам, Робер д'Абриссель 
и другие проповедники первого крестового похода имели много последователей, 
среди которых есть громкие имена, и прежде всего, имя Св. Бернарда, чей крест в 
Везеле по сей день хранит память о нем. К несчастью, ни одна из его проповедей 
крестового похода до нас не дошла. Слова, которые по этому поводу позднее 
вложили в его уста, полностью апокрифичны. Но зато мы знаем о деятельности 
других проповедников и о том, как они составляли свои проповеди. 
      В первое воскресенье Рождественского поста 1199 г. большая толпа народа 
собралась в маленьком округе Арденн, который называется Асфельд (около Ретеля), 
а раньше назывался Экри-сюр-Эн. Граф Шампанский Тибо III проводил там большой 
турнир, на который собрались все бароны его домена и соседних сеньорий. 
      Миниатюры из рукописей дают нам понять, что собой могли представлять 
такие турниры, самые знаменитые из всех миниатюры "Турниров короля Рене", хотя 
и на два века более поздние, являются блестящим свидетельством красочных 
праздников, какими были встречи подобного рода. Улицы, по которым проезжает 
кортеж, выстланы коврами; на доспехах рыцарей сверкающие плащи, покрывающие 
также и лошадей; гербы, по которым все узнают проезжающих всадников или, по 
крайней мере, к какому роду они принадлежат, по краям поля сражения возвышаются 
затянутые красным сукном трибуны, вымпелы на копьях, развевающиеся на ветру 
знамена и, наконец, платья "дам и барышень", приглашенных быть свидетельницами 
рыцарской доблести, - все сияет радугой цветов средневековой геральдики: 
золотым, серебряным, красным, черным, пурпурным и зеленым. Звуки труб, крики 
толпы, ибо это и дни народной радости, и толпа, также изображенная на 
миниатюрах, предстает в одеждах не менее ярких цветов, чем одежда самих 
сеньоров. Все это создает картину безудержного ликования. 
      Турнир в Экри собрал всю высшую знать Шампани, начиная с самого графа, 
мужа Марии Шампанской, дочери прекрасной Альеноры Аквитанской и сестры как 
короля Франции Филиппа Августа, так и короля Ричарда Английского По бокам от 
них все те, чьи имена один из присутствующих, а именно сам Жоффруа де 
Виллардуэн, перечислил в своей "Хронике", из которых наиболее знаменитыми были 
Луи де Блуа и Симон де Монфор. 
      Постепенно в толпе воцаряется тишина в ожидании выезда на поле ристалища 
первых рыцарей. Но в этот день ожидание затянулось, и вдруг вместо желанной 
пары, какую в ту эпоху образовывали всадник со своей лошадью, одинаково 
заботливо наряженные и украшенные, все с удивлением увидели, как на поле 
решительным шагом устремился почтенный клирик с живыми глазами, который 
"прочитал проповедь, зажегшую в сердцах любовь к Господу Богу". Она произвела 
сильное впечатление и на толпу народа, и на баронов. Взволнованные словами 
неожиданного проповедника, рыцари стали один за другим снимать свои парадные 
турнирные шлемы и, склонившись перед проповедником, начали принимать крест. 
      Фульк де Нейи, прервавший веселое празднество и давший ему непредвиденное 
завершение в Экри-сюр-Эн, был человеком неординарным. Простолюдин, низкого 
происхождения, он стал священником и получил приход Нейи. Поначалу он был 
плохим кюре, ведшим рассеянную, порочную жизнь, но затем неожиданно 
преобразился - он вообще был человеком непредсказуемым - и стал ревностно 
выполнять свои пасторские обязанности. 
      В это время епископ Парижа Морис де Сюлли, построивший собор Нотр-Дам, 
побуждал свое духовенство к усердной службе и предписывал читать проповеди 
каждый день, а не только по воскресеньям и праздникам. Фульк, послушный 
епископским указаниям, начал регулярно проповедовать, но в своей 
проповеднической деятельности он сразу же столкнулся с затруднениями: прихожане,
 которые в ту эпоху свободно выражали священникам свои мнения, поставили ему в 
упрек недостаток образования. 
      Приняв этот упрек, Фульк отправился в Парижский университет изучать 
теологию; под руководством Петра Песнопевца он столь хорошо усвоил науку, что 
стал магистром и вновь начал проповедовать. Но его прихожан в Нейи было трудно 
удовлетворить. В течение двух лет на его проповедях они часто прерывали его и 
даже оскорбляли. И вновь все изменилось неожиданно, когда ему явился дар 
проникать в души: "Его слова, как острые стрелы пронзали сердца грешников, 
исторгая из них слезы раскаяния", - писал его современник Рауль Коггесхолл. 
Несколько раз по приглашению Петра Песнопевца люди приходили в церковь 
Сен-Северен слушать кюре из Нейи, ставшего самым великим проповедником своего 
времени. 
      Его стали приглашать повсюду. Он проповедовал не только в Нейи и Париже, 
но и во Фландрии, Брабанте, Нормандии, Пикардии, Шампани, Бургундии. По обычаю 
того времени, он проповедовал на публичных площадях, на перекрестках дорог, 
собирая вокруг себя большие толпы, как некогда Петр Отшельник. Он имел успех 
как у народа, так и у образованных людей. "Бог в своем милосердии избрал этого 
священника как звезду в ночи, как дождь во время засухи, чтобы взрастить свой 
виноградник", - писал о нем епископ Акры Жак де Витри, который сам был 
знаменитым проповедником. Ему приписывали дар творить чудеса, один богач