Старца горы проводили время в самых изощренных удовольствиях, вдыхая благовония,
 и, опьяненные наслаждениями, превращались в настоящих роботов, готовых 
выполнить любой приказ своего господина. Само слово "ассасин" произошло от 
haschichin, курителя гашиша - зелья, под воздействием которого человек 
погружался в упоительные грезы, о чем намекают источники. Примечательно, что в 
языке навсегда сплелись наркотик и убийство. 
      Старцем горы называли имамов, которые сменяли друг друга во главе 
исмаилитов и были символическими потомками Али, зятя Магомеда. Приверженцы Али 
предпочли его Абу-Бакру, по приказу которого он и был убит (661 г.). Доктрина 
исмаилитов, основанная на экзотерической интерпретации Корана, оказала огромное 
интеллектуальное влияние Она нашла свое отражение в основании знаменитой 
каирской мечети Аль-Азар, ставшей в наши дни главным арабским университетом. 
      Ассасины рассматривали убийство как религиозную обязанность и всегда 
использовали только кинжал, а иногда яд. Их последователями была полна вся 
Сирия: они владели замками вплоть до Ирака и Персии и вели скрытный образ жизни,
 беспрекословно подчиняясь воле своего вождя. Человек, на которого Старец 
указывал своим сеидам, был не в силах избежать удара их кинжалов. Первой 
жертвой убийц среди франков суждено было стать Раймунду II Триполийскому, 
заколотому у ворот собственного города. Позднее Конрад Монферратский и Раймунд, 
сын Боэмунда IV Антиохийского, подверглись той же участи. Ассасины также дважды 
пытались убить Саладина. Но иерусалимские короли - особенно Генрих Шампанский - 
без опасений посещали их убежище. Рассказывали даже, что Старец горы, чтобы 
развлечь Генриха, приказал одному или двум своим телохранителям совершить 
самоубийство в своем присутствии. Позднее Людовик Святой, в свою очередь, 
возобновил контакты с ассасинами и обменялся подарками, подробное описание 
которых приводит Жуанвиль, с их главой. Только монголам, захватившим Аламут в 
1256 г., удалось покончить с могущественной сектой. Позднее имамы ассасинов 
перешли из Персии в Индию и их нынешние преемники зовутся Ага Ханами. 
      Контакты с ассасинами составляют самую примечательную главу в истории 
крестоносцев, которая особенно убедительно подтверждает, что крестоносцы были 
готовы иметь дело с абсолютно неприемлемой для них ментальностью Но любые 
отношения с Исламом (а не только с столь опасными противниками, как ассасины) 
были исполнены, даже в период боевых действий, взаимным уважением, восхищением 
воинской доблестью и мудростью врага, которые крестоносцы умели ценить: 
      "У кого хватит мудрости и знаний, - восклицает анонимный хронист первого 
крестового похода, - чтобы суметь описать проницательность, военное дарование и 
отвагу турок? Скажу правду, что если бы они свято хранили веру Христу и святому 
христианству, то не нашлось бы никого, кто мог бы сравниться с ними в силе, 
гордости и ратном искусстве". 
      Более того, на Востоке бытовало мнение, что франки и турки были братскими 
народами. Еще раз процитируем анонима. "По правде говоря, они (турки) ведут 
свое происхождение от народа франков и считают, что никто, кроме них и франков, 
не имеет права называть себя рыцарями". Как ни парадоксально, но это восхищение 
турками впоследствии будет сконцентрировано на личности Саладина, великого 
завоевателя, вырвавшего из рук франков Иерусалим и Святой Гроб. Храбрость и 
благородство этого вождя обеспечили ему не только уважение крестоносных бойцов, 
он стал для них фольклорным героем и образцовым сарацинским рыцарем. 
Действительно, в романе "Орден рыцарства" Саладин просит у одного из своих 
франкских пленников посвятить его в рыцари Франк разъясняет ему обязанности, 
присущие этому званию и приступает к обряду посвящения, но останавливается, 
подойдя к символической церемонии поцелуя, ведь он не может признать рыцарем 
того, кто не верует в Христа Но разочарование этой развязкой одинаково как для 
романа, так и для героических песен: "Мой Бог! Каким бароном он был бы для 
христианского мира!" 
      II. Инженеры и строители 
      На вершине горы с наступлением ночи загорается огонь; в ответ на его 
мерцающий свет быстро загорается огонь на другой горе, и так от вершины к 
вершине сигнал передается на расстояние почти в восемьдесят километров, 
отделяющих Иерусалим от маленькой крепости Кирх. Осажденная, она просит помощи 
и через несколько часов получает обещание подкрепления, а в это время в столице 
королевства спешно снаряжается небольшой отряд рыцарей, чтобы прийти на выручку 
осажденным. Несколько лет спустя, в 1187 г. точно такими же сигналами Священный 
город передаст в далекую, расположенную за Иорданом крепость Крак-де-Моаб 
страшную новость о поражении при Гаттине; но на этот раз помощь, спешно 
отправленная гарнизоном Крака, окажется бесполезной. 
      И если, вопреки всяким ожиданиям, франкские королевства смогли 
просуществовать более сотни лет, пока не случилась катастрофа, когда была 
уничтожена их армия, а Иерусалим оказался во власти Саладина, то этим они по 
большей части были обязаны крепостям, которые крестоносцы возвели на 
завоеванных землях. 
      Эти крепости образовывали не только систему защиты, но и систему 
коммуникаций, столь необходимую в стране, где крестоносцам, рассеянным среди 
враждебного или ненадежного населения, необходимо было поддерживать отношения 
между собой. Некоторые отрицают, что они создавали настоящую оборонительную 
систему; несомненно, что, по крайней мере, первые крепости были построены по 
воле случая, но столь же несомненно, что, когда крестоносцы овладели 
значительной частью страны, они постарались создать продуманную сеть крепостей 
так, чтобы между ними и укрепленными городами было более скорое, чем с помощью 
курьеров, сообщение посредством примитивного оптического телеграфа. Такой 
телеграф, с использованием семафоров, был свидетелем изобретения радио, и он