объявленную пятьюдесятью годами ранее, отношения между византийской церковью и 
Римским апостольским престолом оставались сердечными и обострились лишь со 
временем, из-за предательства византийцев (император Исаак Ангел поздравил 
Саладина с захватом Святого Града) и, особенно, после взятия крестоносцами 
Константинополя. Папский легат Адемар Монтейский выказал желание сотрудничать с 
греками, поэтому сразу же после осады Антиохии антиохийский патриарх был 
восстановлен в своих правах. Спустя много лет его наследник якобитский патриарх 
Антиохии Михаил (1166-1199 гг.) вспоминал, как в 1179 г. его принимали в Акре 
латинский патриарх Иерусалима и сам Балдуин IV. В то же самое время (1181 г.) 
ливанские марониты присоединились к Римской церкви, что впоследствии стоило им 
плохого обращения со стороны мусульманских победителей, которые, в общем-то, 
мирились с сирийскими христианами, но были беспощадны к католикам. 
      И наконец, большинство населения Святой Земли составляли мусульмане. Они 
были подчинены завоевателям и, находясь в тех же условиях, что и христиане 
Испании, также неспокойно переносили свое ярмо, хотя, как отметил один из 
наиболее историков крестовых походов, Жан Ришар, "было бы заблуждением 
рассматривать местное население как толпу арендаторов и ремесленников, 
эксплуатируемых господствующей франкской расой". Мусульманам, как и всем прочим,
 благоприятствовала одна черта, характерная ментальности этого времени, 
согласно которой каждого индивида судили по особому праву, присущему той 
социальной группе, к которой он принадлежал, что не могло способствовать 
объединению: они сохранили свои обычаи и самоуправление. 
      Самое поразительное свидетельство в этом отношении, столь часто 
цитировавшееся, предоставляет арабский путешественник Ибн Джубайр, очень 
враждебно настроенный к франкам, который, тем не менее, около 1184 г. писал 
следующее о своей поездке из Дамаска в Акру. "Мы двинулись из Тибнина (Торона) 
по дороге, вдоль которой тянулись фермы, где живут мусульмане, пребывающие в 
великом благополучии под франками - да сохранит нас Аллах от подобного 
искушения1 Условия, навязанные им, заключаются в уступке половины посева в 
период жатвы, выплата поголовного налога в один динар и семь кират, и вдобавок 
легкий налог на фруктовые деревья. Мусульмане являются владельцами своих домов 
и управляют собой как сами разумеют. Таково устройство ферм и поселений, где 
они обитают на франкской земле. Сердца многих мусульман исполняются соблазна 
осесть там, когда они видят положение своих собратьев в областях, управляемых 
мусульманами, ибо состояние тех весьма далеко от процветающего. К несчастью для 
мусульман, - добавляет автор, - в странах, где правят их единоверцы, они всегда 
жалуются на несправедливость своих владык, но зато хвалят поведение франков, 
правосудием которых могут только гордиться". 
      Очень важно отметить эту похвалу араба франкскому правосудию. Из текста 
также видно, что завоеватели не практиковали никаких грабежей местного 
населения в свою пользу. Участь местных жителей можно сравнить с положением 
любых фермеров, и персональный налог, который мусульмане выплачивали своим 
сеньорам (1 динар 7 кират эквивалентны одному безанту, в свою очередь, равному 
12 золотым франкам), был правилом, а не исключением. 
      Тот же путешественник пишет далее: "Мы остановились в пригороде Акры. 
Управитель, ответственный за надзор, оказался мусульманином; он был назначен 
франками и приставлен управлять земледельцами, жившими в этом месте". 
      Выходит, что мусульманам было оказано доверие даже в сфере администрации. 
Не лишним будет вспомнить и одного арабского кади по имени Мансур Ибн Набиль, 
которому князь Антиохии Боэмунд III поручил управление всеми мусульманскими 
делами в регионе Латтакия 
      Наконец, с не меньшим удивлением мы узнаем все из того же повествования 
(автор которого был особенно непримирим к франкам), о двух мечетях в Акре, 
превращенных в церкви, где мусульмане имели право собираться и молиться, по 
своему обычаю обратившись в сторону Мекки случаи подобных одновременных 
богослужений можно встретить гораздо позже правда, крайне редко), в деревушках 
южной Франции, где пастор и кюре собирали свою паству в одной и той же церкви. 
Наш случай не был исключением, так как о том же сообщает еще один арабский 
писатель, Усама, который, гостя в Иерусалиме, мог молиться в мечети, 
превращенной в часовню, где его единоверцы получили позволение отправлять свой 
культ. Труды западных (Фульхерий Шартрский) и мусульманских (Ибн-аль-Каланиси) 
историков изобилуют примерами дружеских отношений, которые мало-помалу 
устанавливались по всей Палестине между населением, особенно между сельскими 
жителями и завоевателями 
      Историк Клод Казн справедливо заметил по этому поводу. "Установление 
франкского владычества не повлекло за собой никаких значительных перемен для 
коренного населения. Новый господствующий класс сменил старый, чтобы править 
прежним сельским обществом: не зная местных земельных условий, он, естественно 
обратился к этому обществу, чтобы продолжать его эксплуатировать в пользу новых 
хозяев, но уже исходя из своих собственных традиций". 
      Курьезная вещь, но приходится признать, что в фискальном отношении 
мусульмане находились в лучшем положении, чем христианское население, ведь 
христиане были вынуждены платить церковную десятину, от которой мусульмане были 
избавлены. Армяне, намеревавшиеся поселиться в Иерусалиме, сетовали на подобное 
неравенство. Все это подтверждает, что по отношению к мусульманам режим 
крестоносцев был более толерантным, чем это принято утверждать. Не забудем и о 
существовании туркоплов, этих вспомогательных отрядов, которые очень быстро 
приняли участие в сражениях в Святой Земле на стороне франков. Но если роль, 
которую играли в военных действиях эти легковооруженные конники, похожие на 
всадников Востока, подробно изучена, то вопрос об их происхождении по-прежнему