обоих духовно-рыцарских орденов, чтобы начать наступление на Сирию. После 
первой неудачи он взял Харим с крепостью Белинас и осадил Антиохию. Здесь мы 
передаем перо брату Жоффруа Фуше, командору Иерусалимского королевства, 
казначею ордена Храма и, в отсутствие магистра, великому командору ордена. 
[158] Он пишет Людовику VII, своему сеньору и дорогому другу, в довольно 
развязной манере, несмотря на формулы вежливости, которыми он украшает свою 
латынь. Брат Жоффруа принадлежал к Дому в течение двадцати лет и знал страны 
Запада. В 1144 г. мы встречаем его в Палестине, [159] в 1146 г. - в Испании. 
[160] Вероятно, он сопровождал Людовика VII в 1148 г. по "проклятой дороге" 
через Малую Азию с отрядами Эврара де Бара. Весной 1164 г. он посетил Францию и 
Англию, откуда возвратился в Акру, чтобы стать казначеем Дома. [161] Его письмо 
следует датировать началом августа серединой сентября: между 11 августа и 17 
октября 1164 г. (после потери Харима, но до падения Белинаса).

В июле месяце сего года случилось, что наш король Амальрик с нашим магистром и 
прочими великими баронами Святой Земли вторглись в пределы Вавилона и осадили в 
деревне Бербейс Сиракона, коннетабля Нуреддина, который вступил в эту страну, 
дабы повести отсюда завоевание. В конце этого месяца и в начале следующего наши 
разбили свои палатки пред городом. Вслед за этим разъяренный, с помутившимся от 
злобы разумом Нуреддин с помощью писем и гонцов собрал свои силы со всех краев, 
кои были наслышаны о его имени и трепетали перед ним. Преисполненный своей 
обычной гордыни и ярости, он осадил замок, который называется Харинк [Харим], 
между Антиохией и Алеппо. Он так набросился на осажденных с камнеметами и 
катапультами, что те не смогли больше сопротивляться, особенно потому, что 
почти полностью были лишены воды и продовольствия.

В течение этого времени князь Боэмунд Антиохийский, граф Триполи и герцог 
Мармистерны [король Армении] со множеством наших братьев, присоединившихся к 
нам, готовились оказать помощь осажденным. Князь собрал такие силы рыцарей, 
легковооруженных туркополов и сержантов, что никогда в наше время не видывали 
более прекрасного христианского войска, отправляющегося против неверных. Но 
случилось, что после первого успеха наши были разбиты превосходящим числом 
сарацин, которые многих предали смерти и пленили герцога и графа. Затем, 
проскакав по нашей земле во всех направлениях, они взяли Харим и осадили 
Антиохию. У нас не было больше отрядов, чтобы оказать им сопротивление, ибо из 
шестисот рыцарей и двенадцати тысяч пехотинцев ускользнули только некоторые, 
кто и принес нам вести. Да пробудится ваша совесть, да тронут вас места 
Искупления нашего, Святая Земля, град Мученичества, изначальная Церковь, и да 
коснутся вас искренним милосердием. Не раз посылали мы подобные обращения, но 
сегодня с большей поспешностью и серьезностью, чем когда-либо. На нас 
Божественной благодатью возложены сии молитвы и мольбы, на вас же - действия и 
выполнение ваших обещаний.

Почти одновременно брат Жоффруа отправил королю второе письмо, сообщая 
некоторые дополнительные детали: Гуго Лузиньян находится среди узников в 
Алеппо; шестьдесят тысяч братьев ордена Храма мертвы, не считая собратьев 
ордена и туркополов - только семеро спаслись. Защита Антиохии - в руках 
патриарха Иерусалимского, укрепившего город, но у которого было запасов всего 
на три месяца. "Он продержится несмотря ни на что, он будет сопротивляться 
туркам, но он не сможет устоять перед императором Константинополя, который тоже 
угрожает Антиохии", - писал с ожесточенным отчаяньем старый командор. Письмо 
заканчивается суровыми отрывистыми фразами:

А нам, столь малочисленным в Иерусалиме, угрожает нашествие и осада. Узрите же 
нашу нужду: если вы по своему обыкновению укрываетесь или: колеблетесь - 
позволить ли себя убедить, если вы, не решитесь нам помочь прежде, чем будут 
истреблены последние остатки христианства, судите, насколько следует опасаться, 
чтобы не было слишком поздно, когда вы пожелаете прийти на помощь, Пусть все, 
кто пребывает в Боге и прозывается христианином, возьмут оружие и идут 
освобождать королевство своих предков и Землю нашего избавления из страха, 
чтобы сыновья не потеряли постыдно то, что отцы завоевали с честью. [162]

Письма старого тамплиера лучше, чем все хроники, показывают, насколько было 
непрочным Иерусалимское королевство даже в его лучшие дни. 17 октября Белинас 
был отдан туркам украдкой, руками предателей, и положение Антиохии стало 
критическим. Король Амальрик опасался четырех одновременных атак на Антиохию, 
Триполи, Иерусалим и франкскую армию в Египте, "ибо Нуреддин, при 
многочисленности своих собак, мог одновременно атаковать всех, если бы захотел".
 Но осажденный в Бильбейсе Ширкуф, ресурсы которого были на исходе, принял 
предложение короля об одновременном отступлении из Египта. В донесении 
французскому королю Бертран де Бланфор немного приукрашивает участие 
крестоносцев, когда пишет, что "Сиракон был изгнан с этой земли не без великих 
потерь: каковая земля оставалась беззащитной на три дня и перешла в наши руки 
без боя".

Амальрик возвратился в Палестину в начале ноября и двинулся на помощь Антиохии. 
Положение складывалось в пользу франков. Еще раз соперничество, смертельная 
ненависть исламских князей ослабили их пред горсткой христиан Восточного 
королевства. Нуреддин оставил осаду Антиохии, и египетский двор высказался за 
союз с французами.