сжечь их как нераскаявшихся еретиков, хотя не присутствовало никого из духовных 
лиц, дабы воззвать к светской руке власти. Костер сложили на Камышовом острове, 
расположенном между королевским садом и церковью августинских монахов, на 
нынешней набережной Больших августинцев, - по странному стечению обстоятельств 
красные огни Нового моста отражаются в Сене на месте мучений Жака де Моле, 
будто для того, чтобы навечно сохранить память о нем.

Магистр ордена Храма приготовился умереть спокойно и даже с каким-то 
воодушевлением, что произвело глубокое впечатление на собравшихся, среди 
которых находился поэт-хронист Годфруа Парижский: свидетельство последнего тем 
более ценно, что он разделял обвинения, выдвигаемые против тамплиеров.

С наступлением ночи сержанты короля посадили на повозку де Моле и Шарне, чтобы 
тайком отвезти на остров. Там магистр сам, добровольно, разделся и терпеливо 
сносил грубости сержантов; когда его собрались привязать к столбу, он попросил 
разрешения сложить ладони и в последний раз помолиться. Еще он заверил, что 
орден Храма невиновен и что он оставляет Богу заботу отомстить за собственную 
смерть и смерть братьев. По словам свидетелей, он якобы добавил - относительно 
себя, - что отступил перед страхом пытки и льстивыми ласками Папы и короля. Его 
последними словами, согласно Годфруа Парижскому, была просьба к палачам 
повернуть его лицом к собору Богоматери, когда те привязывали его к столбу.

Он обратил к ним свою просьбу

И таким образом погиб,

И так благостно принял смерть,

Что каждый был этим изумлен. [573]

Годфруа де Шарне, последний товарищ великого магистра, умер с тем же мужеством, 
что и Жак де Моле; Гуго де Перо и Жоффруа де Гонвиль, не последовавшие за ними 
в их возвышенном бунте, навсегда исчезли во мраке темниц.

Папа Климент V не восстановил своего здоровья после суровой зимы во Вьенне; он 
удалился во Вьеннское графство, где жил, окруженный кардиналами и своими 
родственниками, и не желал более давать аудиенций. В апреле 1314 г., несколько 
недель спустя после смерти де Моле, он серьезно заболел в Монтиле, близ 
Карпантраса; его заставляли принимать растолченные изумруды смертоносное 
средство, которое должно было вскоре его и погубить. Он пожелал, чтобы его 
перевезли в Бордо, но 20 апреля того же года умер в Рокморе-на-Роне. 29 ноября 
в Фонтенбло умер Филипп IV Красивый, последние годы которого были омрачены 
семейными драмами, фландрской войной и народным возмущением.

* * *

Великое приключение тамплиеров длилось почти два столетия. Их история как в 
период расцвета, так и на закате - относится к золотому веку феодализма, эпохе 
крестовых походов и Соборов, - оба этих начала нашли выражение в 
духовно-рыцарских орденах. Устав ордена Храмовников, до сих пор малоизвестный, 
остается одним из наиболее достойных внимания документов, который дошел до 
нашего времени от той эпохи; устав учит братьев ордена вести жизнь суровую и 
трудную, но беспрестанно соотноситься с разумными предписаниями, 
благопристойностью и вежеством. Путь, начертанный орденом, держится на равном 
расстоянии и от рыцарской пышности, и от иноческой бедности; он не допустил 
образования наемничества, ни отшельничества, еще меньше - мистики, но собрал 
"мужей добрых и рассудительных", призванных служить христианскому народу.

Гуго де Пейен и его товарищи воплотили облик монаха-рыцаря; их преемники 
создали стиль жизни, некое фундаментальное качество которого обнаруживается и 
сегодня в уцелевшем наследии ордена Храма, в его сдержанной и элегантной 
архитектуре, в восхитительных манускриптах тамплиеров, письменных 
свидетельствах собственного образа мыслей и действий. Храмовники не всегда 
придерживались наставлений своего устава, и это было одной из причин их гибели; 
но существовала истинная гармония между их целями и духом эпохи.

В начале XIV в. все меняется. Сталкиваются интересы наций, вырисовываются новые 
классы; могли ли тамплиеры сохраниться, - даже без грубого вмешательства 
французского короля, - в новом климате? Приходится сомневаться в этом. Тридцать 
лет спустя после падения тамплиеров их полностью забыли, за исключением 
народных легенд, которые представляли их командорства как места с привидениями, 
где в ночи звучал голос: "Кто хочет защищать орден Храма?". Много позднее 
первые романтики заинтересовались проклятым орденом, но только для того, чтобы 
его мистифицировать и извратить его историю. Лишь сравнительно недавно 
архивисты и археологи принялись расшифровывать документы и расчищать руины, - и 
благодаря их изысканиям начинает проступать истинное лицо ордена Храма.

Т. е. папским; традиционный термин, указывающий на то, что Папа, как преемник 
св. Петра, стоит во главе апостольского преемства.