Первые магистры ордена Храма едва видимы во мраке времен. Однако есть основание 
полагать, что они стоят в раду наиболее замечательных людей в истории ордена. 
Гуго де Пейен предстает перед нами как легендарный рыцарь, заботящийся о 
беззащитных в пути паломниках. Он обладал достаточным практическим чутьем для 
понимания, что защита Пиренеев столь же необходима, как и защита Святых мест; 
достаточной твердостью, чтобы принять бремя обладания замком в Испании в то 
время, как его орден едва обосновался во Франции.

Гуго умер 24 мая 1136 г., [63] успев увидеть, как по всей Европе чествуют его 
Бедных рыцарей. Преемник Гуго, Робер Бургундец, происходил из семьи де Краон в 
Анжу и был правнуком Рено Неверского и Аделаиды Французской. [64] Он считался 
"прехрабрым мужем, родовитым рыцарем, добрым и мудрым и на хорошем счету". [65] 
Вероятно, следует относить его к числу девяти соратников первого магистра, ибо 
в грамоте епископа Назаретского, датированной 1125 г., среди прочих свидетелей 
назван "Робер, рыцарь ордена Храма". [66] О Робере рассказывают (как позднее и 
о другом магистре), что его обет был следствием любовных разочарований. По 
легенде, источник которой неизвестен, Робер принял крест тамплиера в Палестине 
оттого, что герцог Гийом Аквитанский воспрепятствовал его женитьбе на 
наследнице Шабане и Конфолана. [67] Он снова появляется в Каталонии, в Граньене 
и Барбаре (если речь и впрямь идет о нем); но только изучая его труд магистра, 
можно понять его замечательные качества организатора.

Второй магистр ордена обладал достаточной дальновидностью, чтобы получить от 
обоих пап - Иннокентия II и Целестина II буллы, включавшие почти все привилегии,
 предоставляемые ордену Храма. [68] Собрание булл, относящихся к ордену, 
окажется в подавляющем большинстве только серией дополнений, пересмотром или 
просто новым изданием некоторых типичных булл, полученных Робером де Краоном.

В то же время, несмотря на слишком быстрый взлет нового ордена, Робер и его 
собратья смогли укрепить его на основании достаточно прочном, чтобы нести все 
здание. Благодаря их согласованному умению выстроилась иерархия, от замка до 
командорства, от командорства до провинции, от провинции до генерального 
капитула и магистра, власть которых ограничивалась только уставом и статутами. 
По-видимому, французский перевод устава также датируется временем магистерства 
Бургундца.

Робер показал себя весьма тонким дипломатом и оказался достаточно дальновидным, 
чтобы отказаться от наследства Альфонса I Арагонского имущества, которое 
принесло бы ордену Храма только неприятности. Зато он обеспечил прекрасные 
отношения с Раймундом Беренгарием Барселонским, завладевшим испанским 
наследством рыцарей. Робер явил ум куртуазный и изощренный одновременно во 
взаимоотношениях Дома с сарацинами Палестины, как подтверждается в записках 
Усамы ибн Мункида. [69]

Около половины из шестисот сохранившихся грамот, Датированных временем, когда 
орден возглавляли Гуго и Робер, исходит из Прованса и Лангедока, приблизительно 
треть - с севера и запада Франции и из Фландрии. Сравнительно мало число 
документов из других регионов Франции и Англии, а также испанского и 
португальского происхождения [70] . Дары, преподнесенные ордену, разнообразны: 
целые домены; разного рода права над церквями, рынками, ярмарками; земельные 
доходы; дома, приходские доходы, десятины, пожизненные ренты, вилланы с их 
владениями, сервы с семьями, мавританские рабы, испанские евреи. В первых 
грамотах нередки любопытные детали, иногда рассказы, воскрешающие давно забытые 
образы. Такова "Азалия, женщина" из Руссильона, которая предает тело и душу 
Богу и святому рыцарству Иерусалимскому, чтобы служить Господу и жить без 
имущества, под властью магистра. В качестве вклада она приносит свой фьеф в 
Вилламолаке, с согласия двух своих детей - "и да приведет меня Господь к 
истинному покаянию и в свой святой Рай!" [71] Поскольку устав запрещал 
принимать в орден сестер, пострижение Азалии в монахини, вероятно, было лишь 
формальностью. Но что можно сказать о престарелой англичанке Джейн, супруге 
Ричарда Чалдфелда, которая также принесла свой обет сестры ордена Храма пред 
Азоном, архидиаконом Уилтшира? Азон отправил ее с грамотой в Дом тамплиеров, 
"поскольку видел, что она перешагнула возраст, когда можно было иметь по 
отношению к ней дурные подозрения". Какими таинственными путями, какая 
рыцарская мечта, запретная для женщин, заронила ей в голову мысль стать 
тамплиером? [72]

Иногда, листая картулярий, мы находим и следы трагедий. Вот - рыцарь Ги 
Корнелли из Тиль-Шатель, "где он пришел к мысли отправиться в Иерусалим и там, 
в Храме Божием, нести службу Господу как рыцарь до конца своей жизни". Его жену 
Резвюиду, подарившую ему трех маленьких дочерей, после нескольких лет брака 
внезапно поразила проказа и с тех пор отделила и от него, и от мира. Чтобы 
обеспечить заботу о своей жене и девочках, Ги передал их под опеку аббата св. 
Бенигны в Дижоне, которому уступил наследство, полученное от своего отчима Сито.
 Аббат же должен был за это снабдить его двумя лошадьми и тысячей су на 
экипировку и дорожные расходы. Грамота была удостоверена герцогом Бургундским и 
самыми благородными сеньорами края. [73]

В целом документы XII в. исчисляются тысячами, и благодаря такому изобилию мы