, что озеро-море 
Парима не более как мистификация, оно продолжало упорно появляться в 
географических атласах. В 1807 г. английский географ д'Арси де ла Рошетт 
составил карту Южной Америки под названием «Колумбия прима». На ней он 
поместил огромное озеро Парима, сопроводив его такой подписью; «Золотое 
озеро или озеро Парима, называемое также Парана, Питинга и т. п. Белое море, на 

берегах которого путешественники XVI в. помещали воображаемый город Маноа 
или Дорадо». В 1816 г. в Париже был опубликован всемирный географический 
атлас. Его составитель Поль Шанлер, автор национального атласа Франции, 
остался верен морю Парима. Фигурировало оно и на карте 1818 г., изданной в 
Вене и составленной неким Фридом на «основе наблюдений Гумбольдта». Даже в 
1851 г. была переиздана без малейших изменений знаменитая карта ла Рошетта. 
Вот насколько устойчива была эта традиция. 

Покончив с призраком Эльдорадо в Гвиане, Гумбольдт и его спутник 
отправились на Кубу, а оттуда — в Новую Гранаду. В апреле 1801 г. они уже 
плыли на «бонго» — большой пироге по величавой Магдалене. 55 дней 
понадобилось им, чтобы добраться до селения Онда, за которым река становилась 
несудоходной. Поднявшись на мулах в горы, путники оказались на Боготском 
плато. 


Познакомившись с древней историей этого края, Гумбольдт 
заинтересовался священными озерами и самым известным среди них озером 
Гуатавита. Сдерживая волнение, Гумбольдт стоял на обрывистом склоне, 
вглядываясь в спокойную гладь озера. В одной из скал он заметил вырубленные 
ступени, уходившие под воду. Это были остатки церемониальной лестницы, по 
которой когда-то спускался на плот «позолоченный правитель». 

Гумбольдт горячо отстаивал идею частичного осушения озера. При всем 
том его не интересовала коммерческая стоимость индейских сокровищ. Он мечтал 
о выставке неповторимых индейских украшений, спасенных из мрака забвения на 
радость людям. Но хотя намерение его так и не было осуществлено, после его 
путешествия в Колумбию всем стало ясно, что фантастическое озеро в горах, на 
берегах которого жили процветающие индейцы, богатые золотом, действительно 
существовало, но не в Гвиане, а на высокогорном плато Восточных Кордильер — в 
Колумбии и называлось оно не Парима, а Гуатавита. 

Казалось бы, история Эльдорадо завершилась. Однако, еще .когда его 
усиленно разыскивали в тропических дебрях Южной Америки, произошла 
дальнейшая любопытная трансформация мифа. Отразив власть «золотого 
тельца» над человеком складывавшегося буржуазного общества, Эльдорадо со 
временем стало символом благословенной страны, страны счастья, новым 
вариантом земного рая. 

Выдающиеся европейские писатели не остались равнодушны к новому 
поэтическому образу. Одним из первых его использовал в эпической поэме 
«Потерянный рай» английский поэт Джон Мильтон (1608—1674 гг.). Он написал 
поэму в 1667 г., когда легенда о золотой стране переживала самый расцвет. 

Почти столетие спустя к Эльдорадо обратился великий французский 
сатирик Вольтер. Интерес его к этому американскому сюжету был не случаен. В 
середине XVIII в. Франция с восхищением следила за исследованиями в бассейне 
Амазонки математика и географа Шарля-Мари де ла Кондамина, близкого друга 
Вольтера. 

Философская повесть Вольтера «Кандид» вышла в свет в 1759 г. В ней 
действуют два молодых героя — изгнанник Кандид и его слуга Кокамбо. Волей 
автора они совершают далекое путешествие из Испании в Буэнос-Айрес, затем в 
Парагвай и в земли индейцев орельонес (уж не имя ли Франсиско Орельяны 
использовано здесь Вольтером?). Бурная, порожистая река выносит путников в 
страну Эльдорадо. Семнадцатая глава повести так и называется: «Прибытие 
Кандида и его слуги в страну Эльдорадо и о том, что они там увидели». 

Перо сатирика знакомит читателя с жителями этой удивительной страны: 
деревенские мальчишки в лохмотьях из золотой парчи кидаются у околицы 
кусками золота, изумрудами и рубинами, «из которых меньший был бы самым 
большим украшением трона моголов». Взрослые же щеголяют в золотых платьях, 
двери домов отлиты из серебра, обои в комнатах — золоченые, а вся посуда 
исключительно из горного хрусталя. 

В пересказ знаменитой легенды Вольтер внес свои чисто вольтерьянские 
нотки. И так мы читаем, что в главном городе страны были общественные здания, 
поднимавшиеся до облаков, рынок, украшенный тысячью колонн, фонтаны с 
чистой и розовой водой, с ликерами из сахарного тростника, «которые постоянно 
текли в большие водоемы,