враг». 

Находилась Тора в 180 лигах от устья Магдалены и в 250 лигах от города 
Санта-Марты. Таков был итог восьми месяце» тяжелых странствий. Все это время 
Кесада и его солдаты скорее были первооткрывателями и первопроходцами 
неведомой земли, чем завоевателями. 

Три долгих зимних месяца, до декабря 1536 г., провели испанцы в Торе. За 
первые недели они отдохнули и отъелись. Однако вскоре выяснилось, что голод 
снова стоит на пороге их временного пристанища. Люди умирали друг за другом, 
и тела их в сумерках сбрасывали с обрыва в реку. Быть может, у живых не было 
силы предать земле своих погибших товарищей, а может, Кесада хотел скрыть от 
своих спутников ужасающие потери. Солдаты настолько ослабли, что генерал 
запретил им приближаться к воде: несколько раз кайманы утаскивали людей 
прямо с берега. За водой ходили с ведрами, нацепленными на длинные багры. 

В поисках выхода Кесада отправил бригантину капитана Гальегоса 
разведать места вверх по течению реки. Три недели с нетерпением ждали его 
возвращения. Однако поиски ничего утешительного не дали — все та же сельва, 
дикая, ненаселенная, непроходимая. В пути погибло несколько моряков. Над 
испанским лагерем нависла недобрая, поистине гробовая тишина. 

Именно тогда Кесада проклял коварную Магдалену, которая неумолимо 
вела их к гибели. Теперь всем было ясно — идти к истокам Великой реки все 
равно что искать встречи со смертью. Надо было решительно менять старые 
планы, менять направление. 

Бог с ним, с этим Перу. Хотя и досадно, а хозяйничать там, видно, 
удачливым братьям Писарро. Найти хотя бы мало-мальски пригодную для 
христиан землю, которая не дышала бы ядом терпких испарений и не истребляла 
бы в них всякое желание двигаться и вообще существовать. 

Однако куда идти? По каким следам? «А что, если нашим ориентиром 
станет соль? — неуверенно и еще как-то неясно подумал Кесада.— Да-да, соль, 
обыкновенная и в то же время необыкновенная!» 

Он уже давно заметил, что морская соль в зернах — а она так часто 
попадалась у индейцев низовьев — по мере продвижения на юг встречалась все 
реже. Постепенно ее становилось все меньше, стоила она все дороже, и 
лакомились ею исключительно индейские вожди и их родственники. Простые же 
индейцы обходились солью, добытой из человеческой мочи, или растертыми в 
порошок пальмовыми листьями. 

Вскоре стала попадаться совсем другая соль—плотная каменистая масса, 
ярко отливающая на солнце. И форма у нее занятная — ни дать ни взять головки 
сахара, что продаются на испанских рынках! 

«Чем выше мы поднимаемся по реке,— размышлял Кесада,— тем, 
очевидно, ближе становимся к источнику этой удивительно белой по цвету и 


приятной на вкус соли». Догадку подтвердили и пленные индейцы. Они 
рассказали, что соль эта приходит к ним издалека: ее добывают индейцы, что 
живут высоко в горах. При этом они указывали в сторону горного массива, 
который величественно поднимался в глубине правого берега Магдалены. 

Но как к нему подступиться? Дорогу к горам преграждали непроходимые, 
заросшие сельвой топи. Эта гиблая, источавшая дурные испарения земля, 
казалось, стерегла тайны, скрытые за далекой горной грядой. 

Кстати, и Гальегос высказал любопытную мысль. Возвращаясь из своей 
неудачной разведки, он миновал устье Опона — воды этой реки вливались в 
Магдалену напротив лагеря испанцев. И показалось капитану, что течение реки 
очень быстро, слишком бурно соединялась она с Магдаленой — уж не в горах ли 
лежат ее истоки? А что, если действительно их спасение там, в горах, где 
начинает 
свой бег эта маленькая речушка? И Кесада решает отправить двух надежных и 
самых отчаянных своих капитанов, двух Хуанов — Сан-Мартина и Сеспедеса в 
лодках вверх по реке. Однако он не успел отдать приказа. 

Ему помешал бунт. Впервые за долгие месяцы пути его окружила не 
почтительная, а яростно негодующая и раздраженная толпа. Страшно было 
смотреть на эти изнуренные лица, обезображенные руки и ноги, прикрытые 
жалкими лохмотьями. Вперед выступил капитан Сан-Мартин, правая рука 
Кесады, его надежда и опора. «Сеньор генерал! — сказал он спокойно и твердо.— 
Слова мои необычны — виною тому чрезвычайные обстоятельства. Взгляните на 
этих людей. А ведь недавно это были смелые солдаты и моряки, и они с первого 
дня похода беспрекословно подчинялись вам. Мы все присутствующие здесь — 
смертники. Так будем же откровенны перед лицом близкого смертного часа. 
Погибла большая половина людей. Нас преследуют голод и неудачи. Все запасы 
исчерпаны. Нет проводников, да и куда идти — неизвестно! Мы пали духом и 
больше не верим в благо